Иван Крастев: "Американцы пытаются сказать Европе, что мир изменился" - «Иностранная пресса»

Лора Мандевиль | Le Figaro

"Известный европейский интеллектуал Иван Крастев, председатель Центра либеральных стратегий (Болгария), постоянный научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене, в интервью Le Figaro делится своими мыслями о Европе и "новом мире", возникшем после Covid".

"Во время кризиса Covid у нас возник общий паралич, и нам пришлось посвятить себя борьбе с вирусом. У нас не было возможности понять, что творится в головах людей. И вдруг люди обнаружили, что взаимозависимость может стать источником огромной незащищенности, и осознали нагрузку на цепочки поставок. Короче говоря, мы открыли мир, который намного более уязвим, чем мы думали", - отмечает Иван Крастев.

"Для европейцев произошла серия потрясений, в частности, из-за того, что они увидели, насколько они изолированы в мире: Америка внезапно отступила, китайцы стали вести себя гораздо более агрессивно, чем ожидалось, что касается Евросоюза, то в течение двух месяцев начиная с марта 2020 года он фактически прекратил свое существование! Все страны закрыли свои границы. Словом, не было больше ни союза, ни взаимодействия. Но люди понимали, что это тоже не может сработать, поскольку Covid выявил экономические пределы национализма", - продолжает он.

" "Месседж администрации Байдена выглядит следующим образом. Мы хотим, чтобы нас оценивали по нашей политике в отношении Китая. Для европейцев это большой сюрприз, потому что, если американцы считают, что великой темой является конкуренция с Пекином, то новая холодная война не является чем-то таким, где европейцы чувствуют себя частью, как показывает исследование Европейского совета по международным отношениям", - указывает эксперт.

"Европейцы также не понимают, что если начнется холодная война, то в Индо-Тихоокеанском регионе мы больше не будем в центре, как во времена СССР. Мы будем второстепенным союзником, основными союзниками будут японцы и австралийцы", - говорится далее.

"Американцы пытаются сказать Европе, что мир изменился. С приходом Байдена мы пытались претендовать на то, что старый мир снова вернулся. Нам трудно понять, важны ли мы для американцев, потому что некоторые вещи, которые мы считаем своими сильными сторонами, они презирают. Мы сказали, например, что с точки зрения технологий мы собираемся регулировать общее пространство. Однако американцы говорят, что общего технологического пространства не будет! Они думают, что будет американская зона, китайская зона и технологическая стена. Станет невозможно работать в двух зонах, возникнут проблемы со стандартами, а русские присоединятся к китайской зоне...", - анализирует Крастев.

"Германия является страной без внешней политики. Теперь, когда они считают, что у них есть стратегическая сделка с Байденом, я не уверен, что они полностью понимают природу этой сделки, - рассуждает Крастев. - Это способно создать напряжение. У немцев возникло ощущение, что "Северного потока" они добились "бесплатно". Но американцы думают иначе. Их уступка по "Северному потоку" обошлась довольно дорого: Конгресс был против, Польша почувствовала себя преданной. Прибалтам это тоже не понравилось, и это осложняет ситуацию на Украине. Поэтому Байден ожидает, что немцы будут решать российскую проблему, займутся европейской внешней безопасностью, а также разберутся с вопросом о поддержке Китая. Для Германии это непросто, с учетом ее экономической зависимости от Китая. Чтобы изменить ситуацию, потребуется большая политическая воля. Тогда как перед нами новая немецкая команда без внешнеполитического опыта".

"То, что происходит в Центральной Европе, намного разнообразнее и сложнее, чем принято говорить. У Виктора Орбана очень авторитарные наклонности и он аккумулировал много власти. Но прежде всего Орбан является политиком, склонным к риску. Он убежден, что Соединенные Штаты и Европа движутся в неправильном политическом и социальном направлении, и решил, что Венгрия в макиавеллистской манере может стать ретранслятором китайской экономической экспансии в Европе. Но реальность такова, что своими действиями он добился того, что против него сплотилась оппозиция. При 50/50 в опросах он может потерять власть, тем более что такой тип политической "красоты" плохо подвергается старению. Это не имеет ничего общего с режимом Путина", - считает собеседник издания.

"К тому же для националистических режимов Центральной Европы примером для подражания является Биби Нетаньяху; а Израиль является той утопией, которой они мечтали бы достичь: маленькая, мощная в военном отношении страна, играющая роль, намного превышающую ее размеры. Это также единственная страна, которая обратила вспять демографический спад и добилась значительных экономических успехов, особенно в сфере технологий. И еще это страна, с этническим подходом к государству, которая при этом является частью демократической семьи", - отмечает эксперт.

Комментируя недавнее высказывание политолога Фионы Хилл о том, что были ожидания, что Россия усвоит западноевропейский образ жизни, но вместо этого Запад русифицируется, Иван Крастев ответил: "Проблема отношений между Россией и Европой заключается в том, что каждая сторона рассматривает другую как угасающую державу. Но кто же захочет вести переговоры с игроком, который клонится к упадку? Подождем, пока он еще больше ослабнет! Путин уже думает о постпутинской эпохе, и можно ожидать, что он попытается заранее разрешить основные проблемы, в частности, разобраться с украинским вопросом. Я также считаю, что Трамп ошибся, замышляя отделить Россию от Китая. Мы, конечно, ближе к русским, но именно поэтому они видят в нас культурную угрозу. Ни один русский не хочет стать китайцем! К тому же их союз сложнее, чем обычно об этом рассуждают. Когда мы говорим русским, что они будут младшими партнерами Пекина, они отвечают, что отношения будут такими же, как у франко-германской пары, потому что Китай не готов стратегически планировать свою мощь, а они готовы... У России прежде всего есть внутренняя проблема. У нее нет доверия населения к вакцине, и ее экономика не процветает. Из-за всего этого Фиона Хилл права в том, что в краткосрочной перспективе опасность, исходящая от России, больше, чем от Китая. Китайцы считают, что время работает на них. Русские так не считают".