Методы работы DGSE были аналогичны методам КГБ - «Иностранная пресса»

Жокен Дюфур | Slate.fr

"В своей книге "КГБ DGSE - 2 шпиона лицом к лицу" (издательство Mareuil éditions, вышла в свет 15 апреля 2021 года) два бывших агента рассказывают о своей работе и опровергают идею четкого различия между спецслужбами демократии и авторитарного режима", - пишет Slate.fr.

"В этой книге слышны голоса двух агентов разных служб и рассказывается в основном о 1980-х годах: Франсуа Вару работал в Эфиопии и Пакистане, а позже стал мэром небольшого городка. В 2017 году он опубликовал первую книгу о своем прошлом "Джеймса Бонда не существует". Сергей Жирнов находился на территории Франции, затем бежал из России в начале путинского правления и вернулся во Францию, на этот раз в качестве беженца", - рассказывается в статье.

"В дискуссии с журналистом Мартеном Лепренсом рассматриваются различные периоды их карьеры: прием на работу, обучение, ежедневная работа в офисах и за границей, отделение реальности от легенды, будущее профессии... Прослеживается идея о том, что различия между КГБ (Комитетом государственной безопасности, СССР) и DGSE (Главное управление внешней безопасности, Франция) связаны не столько с их методами работы, сколько с амбициями государств и, следовательно, с выделенными ресурсами (бюджетом, персоналом, инфраструктурой и т. д.). Мы также узнаем, что шпионаж и паранойя, присущие этой среде, оказали структурирующее воздействие на советское общество", - указывает автор статьи Жокен Дюфур.

"Если DGSE могло вербовать по объявлениям о найме, в основном, в армии, то КГБ предпочитал проявлять инициативу, ориентируясь на конкретных граждан и контактируя с ними. Период обучения в обеих странах сопровождался тщательным изучением окружения и частной жизни новобранцев с целью исключить определенные психологические профили, которые считались недостаточно надежными, способными стать двойными агентами и при малейших сомнениях в их патриотических чувствах", - отмечает издание.

"Основная цель шпионажа - узнать побольше о конкурирующих странах, особенно на промышленном уровне, и, если они оказались впереди, украсть их ноу-хау, чтобы как можно быстрее и с наименьшими затратами сократить разрыв. В этой экономической войне официальные союзы мало что значили, и Франция, как и другие, охотно шпионила внутри западного блока (США, Япония или ФРГ). В этом отношении СССР имел то преимущество, что не боялся, что у него похитят секреты, поскольку большая часть его промышленности уже являлась украденной с Запада копией", - говорится в публикации.

"В этой профессии лучше сохранять хладнокровие, потому что превалируют интересы нации: "Был ли факт принадлежности к правовому государству тормозом для деятельности нашей службы? Я не верю в это [...]. Если приказывали [Службе действий] устранить человека, то она делала это, независимо от того, демократия это или нет", - говорит Вару.

"Вопреки тому, что можно было бы подумать, Жирнов считает, что советский шпион, часто имеющий местные сети из нескольких десятков коллег, был более защищенным, чем французский шпион, довольно изолированный в некоторых странах. И действительно, Вару не знает, пыталась ли бы служба вытащить его при очень серьезной ситуации", - пишет Slate.fr.

"Книга также учит нас подвергать сомнению некоторые общепринятые представления о приписываемом КГБ всемогуществе, такая идея в конце концов стала транслироваться как американским кинематографом, так и советской коммуникации. Это была большая бюрократическая машина с вытекающей из этого медлительностью и отсталыми средствами. Даже в 80-е годы приходилось работать на бумаге, без компьютера, самому просматривать архивы, потому что культ секретности требовал, чтобы многие вещи не доверялись секретарям. DGSE в этом вопросе было более гибким. Кроме того, в то время половина из 420 тыс. сотрудников КГБ фактически составляли пограничники СССР, и только 10 тыс. занимались шпионажем", - говорится далее.

" Здесь следует отметить, что, строго говоря, сотрудники служб не являются "секретными агентами" или "шпионами", они являются "офицерами по обработке информации" (ОТ). Они "обрабатывают" источники, граждан зарубежных стран, где находятся ОТ. Агенты являются источниками (горничные, руководители компаний, министерств и т. д.), их нанимают и обучают, чтобы они знали определенные документы. Они берут на себя гораздо больший риск, чем их ОТ", - поясняет автор статьи.

" Таким образом, настоящим агентом является гражданин, предающий свою страну. Интересно отметить, что распределение причин для предательства не случайно: "Иерархия рычагов меняется в зависимости от страны. Западные службы считали, что гораздо проще купить информаторов, чем агентов, которые верят в свое дело", в то время как политическая приверженность коммунизму, всемирная борьба с его имиджем осажденной крепости (СССР) была гораздо более вдохновляющей. Часто случалось, что источник отказывался от вознаграждения или что в посольство приходил аноним, чтобы предоставить информацию", - передает журналист.

" КГБ внимательно читал прессу в капиталистических странах и пользовался свободой слова, которая предоставляла информацию даже без необходимости вербовки агентов. Он также мог переубедить иностранных журналистов, чтобы они солгали о реальном прогрессе СССР", - говорится в статье.

С точки зрения поисков признания и разочарования, Франция и Советский Союз были очень разными. Во Франции спецслужбы были неизвестны широкой публике, за исключением случаев, когда какая-то шумная история вызывала воспоминания о "шпионских методах" (судно Rainbow Warrior и т. д.). В СССР с помощью широкомасштабной пропаганды "КГБ стал синонимом аристократии". И не только из-за холодной войны, а потому что это было связующее звено, затрагивающее основы режима и новейшую историю России", - описывает Дюбур.

" Несмотря на престиж КГБ в СССР, это по своей природе теневая работа, и, за исключением медийных случаев, агенты оставались неизвестными, отсюда разочарование и поиск признания, как у комика, "которому не аплодируют в конце пьесы". Поэтому они могли найти другие формы вознаграждения, когда часть их работы доходила до канцелярии генерального секретаря партии", - говорится далее.

"Подвергаться слежке также было лестным: это указывало на то, что к офицеру относились серьезно, и иногда это даже порождало некую форму братания (оставить за дверью бутылку водки на Рождество для агентов скрытого наблюдения противника). Преимуществом также являлась возможность путешествовать и извлекать выгоду из образа жизни общества изобилия, при этом служа СССР. По мнению Жирнова, это был один из способов "попытаться совместить несовместимое", что побуждало агентов к дилетантизму, предоставлению бесполезных документов, оказанию "минимальных услуг", чтобы их не выгнали".

"Жирнов с горечью оглядывается назад и думает, что спецслужбы устарели. Он говорит о большом одурачивании, при котором все в конце концов друг друга узнают, что является причиной многих предательств: случаи перевербовки агентов многочисленны во всех службах, и такое взаимопроникновение привело к тому, что ни одна страна не хранила большие секреты в долгосрочной перспективе. Поэтому он считает это пустой тратой времени и государственных денег на воспроизводство элиты, тем более что политическая напряженность служит лишь на пользу бюджету спецслужб. Институт спецслужб ведет свою собственную жизнь, в конечном итоге он создает больше проблем, чем решает... и ему так и не удалось предотвратить падение режима", - говорится в статье.

"Наконец, свободная журналистика и новые возможности, связанные с интернетом (например, дело WikiLeaks), позволяют россиянам получать такие же разведывательные данные. Вару, наоборот, не верит в технологические решения, оставленные только на усмотрение граждан, и думает (как Эрик Денесе, автор предисловия и послесловия), что человеческий аспект разведывательных данных, применяемый агентами на службе государства, невозможно превзойти, потому что для проведения экономической политики важно знание конкурентов изо дня в день: "Тот, кто знает больше, чем другой, заранее побеждает. Разведывательные данные помогают подготовиться к будущему", - резюмирует Slate.fr.