Запой, тюрьма и психушка — как россияне «отмазываются» от мобилизации - «Общество»

The Insider уже рассказывал о том, как российские призывники уклоняются от армии, но еще более остро вопрос уклонения стоит для мобилизованных, ведь их отправляют непосредственно на фронт и зачастую безо всякой предварительной подготовки. Но, как показала практика, даже когда ты уже в воинской части, есть варианты избежать отправки на фронт. Мобилизованные россияне рассказали The Insider, на что пошли, чтобы не воевать: один стал фигурантом уголовного дела, другой отправился в психиатрическую клинику, а третий, уроженец Луганской области, в 2014 году бежавший в Россию от войны на Донбассе, уже несколько месяцев отказывается покидать часть.

Read in English

• Вариант 1: Сбежать из военной части

• Вариант 2: Принять риски оказаться в колонии и не уезжать из части

• Вариант 3: Оказаться в психбольнице

• Что советуют эксперты

Вариант 1: Сбежать из военной части

«Мама увезла меня и сказала командиру, что я ушел в запой»

Александр <здесь и далее имена изменены в интересах героев — The Insider> работал на автодорожной технике на предприятии в Якутии, но после 21 сентября 2022 года его жизнь резко изменилась. Он стал первым мобилизованным, в отношении которого завели уголовное дело о самовольном оставлении части:

Он вспоминает, что в тот же день ему позвонили с незнакомого номера, но он не ответил, а через три дня к нему подошел начальник колонны со словами, что его уже обыскались и не могут дозвониться. За этим последовал звонок из отдела кадров с указанием «бегом идти к ним» с паспортом и военным билетом.

В отделе кадров была суета — видимо, сотрудники пытались разобраться со списком мобилизованных, в котором было около ста человек:

В военкомате Александр увидел похожую обстановку. Тогда он подошел к знакомому из администрации, чтобы узнать, что происходит. Тот отвел его в кабинет, где уже ручкой вписал в повестку имя и фамилию Александра и сказал, что в 6 утра следующего дня он должен быть на сборном пункте, откуда мобилизованные полетят дальше:

Ждать самолет пришлось пару часов. В это время Александр встретил знакомых из соседних поселков, которых тоже мобилизовали, — когда они вышли с работы, их уже ждали три автобуса:

Когда самолет приземлился, Александр включил телефон и понял, что он в Улан-Удэ. Выяснилось, что его отправляют в ту часть, где он раньше служил. Там Александр надеялся встретить знакомых, но обстановка его удивила:

Все пьяные, сидят бухают, кто-то дерется в туалете, ни одного офицера

Александр рассказал, что его ужаснул информационный стенд в части: там были фотографии убитых украинских военных и подпись в духе «это фашисты, хохлов надо убивать».

Офицеры появились только на второй день, вспоминает Александр. Самым высоким по званию был старший лейтенант. Но он тоже не знал, что делать с мобилизованными. Александр сообщил, что служил в этой части, и офицер «рассказал, что тех, с кем я служил, больше нет — они все погибли в Украине. Когда всё только началось, всю часть отправили туда». Позже Александр встретил одного своего сослуживца — контрактника, который выжил. Тот рассказал, что они попали под обстрел, он был ранен, но вылечился и вернулся обратно. Он посоветовал Александру идти в артиллерию — чтобы остаться живым. Главное, по его словам, — не попасть в танковую часть или пехоту, потому что мобилизованных сразу же отправят на передовую. В этот момент Александр решил, что не поедет воевать.

На следующий день он позвонил матери и всё рассказал: «Она меня спросила, почему я вообще согласился, а я и сам не знаю. В общем, она сказала, что прилетит и уедем вместе. Я вообще, по большей части благодаря ей и решился уходить».

На пятый день Александр сказал командиру, что не хочет никуда ехать и убивать людей и спросил, что можно сделать. Командир в ответ посмеялся, назвал его предателем и сказал, что всё равно придется поехать:

После разговора с командиром Александру позвонила мать, которая сказала, что ждет его в оговоренном месте.

Александр вспоминает, что в тот момент очень паниковал, хотя в то время все выходили из части — контроля не было: «Еще со времен своей службы в 2013–2014 годах я помнил, что в стене вокруг части была дыра, чтобы было удобно ходить — так не надо было обходить вокруг. Я думаю, что мог бы уйти через КПП, но решил всё-таки сделать это скрытно — через эту дыру. Там меня уже ждала мама с такси. Таксист сразу всё понял и стал нас торопить». Он рассказал, что «в Бурятии вообще не осталось мужиков», и поддержал Александра, добавив, что понимает его. Он предложил ему сразу улететь в Казахстан или Монголию, пока в части не хватились. А переночевать их с матерью отправил к своей сестре, которая сдавала квартиру.

Таксист рассказал, что «в Бурятии вообще не осталось мужиков», и помог нам уехать

В тот же день офицер, с которым Александр говорил в части, стал его искать: «Он позвонил мне, трубку взяла мама и сказала ему, что я перенервничал, забухал и сейчас не в состоянии вернуться, но завтра она меня привезет. На следующий день мы прилетели в Новосибирск, и он опять звонил. Мама сказала, что я ушел в запой, а офицер сказал, что я должен вернуться через несколько часов, иначе он отправит меня в розыск. Благодаря этому мы знали, сколько у нас времени. Я сразу взял билет до Казахстана. С мамой мы попрощались в Новосибирске».

Лететь надо было через Москву, и Александр переживал, что его задержат, но решил идти до конца. В итоге он спокойно прилетел в Казахстан, и в розыск его объявили только через три дня. Так Александр стал фигурантом первого уголовного дела в отношении мобилизованного о самовольном оставлении части. Теперь он планирует запросить политическое убежище, для этого рассматривает несколько стран.

Вариант 2: Принять риски оказаться в колонии и не уезжать из части

«Не дадут пройти альтернативную службу — сяду»

Максим — уроженец Луганской области. Почти 10 лет назад он уехал от войны в Россию и получил паспорт РФ. В сентябре его мобилизовали одним днем: он получил повестку для уточнения данных 20 сентября — за день до объявления мобилизации, а 22-го его и два десятка других мобилизованных прямо у военкомата погрузили в автобусы и увезли в часть в Западном военном округе.

Там им рассказали, что происходит, какие мероприятия и выплаты их ждут: «А еще сказали, что нас не ждали. То есть для них стало новостью, что начали приезжать автобусы с мобилизованными». К вечеру людей стало меньше — кого-то увезли в другую часть, кто-то подтвердил свою бронь, кто-то — данные о проблемах со здоровьем, и их отпустили.

Около 10 вечера восьмерых мобилизованных, которые остались в части, завели в кабинет и попытались заставить подписать контракты, мотивируя это тем, что никаких корректировок по ним не пришло, и выбора у них нет: «Либо мы подписываем этот контакт и идем служить, либо на нас заводят уголовные дела». Военным удалось убедить троих.

Либо мы подписываем контракт и идем служить, либо на нас заводят уголовные дела

Двое из тех, кто не подписал контракты, но всё еще оставались в части, просто ушли. Позже, как рассказал Максим, их нашли и отправили воевать в Украину — они были где-то под Кременной, больше информации от них не было. В первый вечер Максим и сам покидал часть: с женой и родителями они поехали в аптеку за таблетками, потому что у него прихватило сердце. Потом он вернулся, но, как выяснилось позже, его уже сочли беглецом. Его отвезли в комендатуру для дачи объяснений: «Я очень долго общался с капитаном юстиции, он на меня сильно давил — хотел, чтобы я служил. Его очень цепляло, откуда я и какие у меня корни. По этому поводу к моей персоне у всех был особый интерес». В итоге дело закончилось дисциплинарным взысканием.

Максиму несколько раз удалось договориться с командиром о том, чтобы его отпустили домой на выходные, и всё это время они с семьей искали выход из ситуации: «Мы написали обращение в прокуратуру, президенту, в Министерство обороны». Также Максим подал обращение в военную прокуратуру. Помощник прокурора подтвердил, что его не должны были призывать, и пообещал разобраться с нарушениями. Однако сказал, что сейчас Максиму нужно вернуться в часть. Позже его отпустили из части домой на более долгий срок — с 7 октября до 26 декабря. Всё это время он и его семья продолжали писать обращения в военный комиссариат, прокуратуру и другие органы.

Максим вспоминает, что самый главный документ, который удалось получить, — это ответ на первое обращение его супруги с результатами прокурорской проверки, где говорилось, что в ходе мобилизационных мероприятий действительно были допущены нарушения: в частности, была нарушена процедура вручения повестки, а также не было проведено медицинское освидетельствование. Но при этом прокуратура отметила, что, согласно законодательству, Максим всё же является военнослужащим, так как под мобилизацию попадают и те, кто служил, и те, кто не служил:

Сейчас Максим понимает, что стоило попытаться оспорить это решение.

В декабре Максим подал заявление на альтернативную службу, и теперь очень сожалеет, что не сделал этого раньше — из-за стрессовой ситуации подумать обо всём сразу было непросто:

С конца декабря Максим находится в воинской части. Приехав туда, он подал рапорт на военно-врачебную комиссию (ВВК) на фоне тревожно-депрессивного расстройства, которое начало проявляться после мобилизации: «Рапорт удовлетворили: психолог в части провел исследование, которое подтвердило, что у меня есть расстройство, и не рекомендовал мне прохождение воинской службы с оружием. Меня направили к психиатру в воинской части, но он, несмотря на все документы, которые ему были предоставлены, заявил, что я здоров. Я у него спросил, как он будет спать, если отправит меня служить, а я что-то сделаю с собой или с кем-то еще. Он сказал, что будет спать прекрасно».

Психиатр в воинской части заявил, что я здоров, несмотря на медицинские документы

Психиатр рекомендовал понаблюдать Максима в воинской части, проводить с ним беседы, но ничего этого, по словам Максима, не было. По рекомендации этого врача мобилизованного направили в военный госпиталь на стационарное лечение, где он провел 39 дней:

Пока Максим был в госпитале, ему пришел ответ на запрос об альтернативной гражданской службе: ему сообщили, что при мобилизации ее нет — не положено: «По возвращении в часть командир решил сразу отправить меня в пункт постоянной дислокации, несмотря на рекомендации психиатра: постоянное наблюдение у психолога и психокоррекционные беседы». Максим снова отказался ехать, пока командир по существу не рассмотрит рапорт на АГС, но тот отправил мобилизованного к полковнику ФСБ, который был в этой части:

Командир подсовывал мне документы о возбужденных уголовных делах против людей, которые отказываются ехать

Максим вспоминает, что его антивоенные убеждения окончательно сформировались, когда он лежал в госпитале вместе с другими военнослужащими — контрактниками и мобилизованными, раненными после участия в военных действиях. Послушав, что происходит на войне, Максим понял, что не хочет в этом участвовать даже косвенно. «Я знал, что мое подразделение фактически уже не находится на территории России — оно уже под Кременной, в 20 километрах от линии соприкосновения. Меня обманным способом просто хотели отправить из части, чтобы избавиться от меня».

Максима несколько раз пытались отправить в другую часть — ближе к границе, но он каждый раз отказывался ехать. Однажды ему сказали, что против него будут возбуждать уголовное дело:

Максим говорит, что думал о том, чтобы уехать из России, но в таком случае он никогда не сможет вернуться — уголовные дела никуда не пропадут:

Были моменты, когда опускались руки, вспоминает Максим. Но сейчас они с супругой оспаривают буквально каждое решение, которое получают, и борются за каждый нюанс: «Проиграли? Ничего, идем в следующую инстанцию. Ни в коем случае нельзя сдаваться, нужно бороться до конца. Не дадут АГС — сяду. Я принял это, я понимаю свои риски полностью, но это лучше, чем участвовать в том, что происходит».

Вариант 3: Оказаться в психбольнице

«Если проваливаешь психологический тест — заставят переписывать»

Евгений из Курска решил прийти в военкомат за военным билетом, так как знал сразу о нескольких своих заболеваниях, из-за которых его не могли призвать, но оказался сначала в воинской части, а позже — в психиатрической больнице: «У меня не было повестки, но есть плоскостопие, грыжа с искривлением позвоночника и гипертония. Поэтому я решил получить военник. И очень глупо поступил».

Тогда Евгений восстанавливался после «проблем с нервами», из-за которых ему даже пришлось уволиться. С того момента прошло примерно полгода, и ситуация стала налаживаться, а Евгений начал ходить по собеседованиям в поисках новой работы. В начале апреля Евгений пришел в военкомат, предоставил документы, прошел комиссию, которая поставила ему категорию годности В. Ему выдали две повестки: в областной военкомат на прохождение медкомиссии на 20 апреля и в городской — на прохождение призывной комиссии на 21-е: «Я расслабился, подумал, что, раз повестка выписана уже и на следующий день, значит, не должны ничего сделать».

В областном военкомате Евгений еще раз предоставил копии всех документов. Он вспоминает, что комиссия шла очень долго — примерно шесть-семь часов, а врачи «как-то очень подозрительно бегали», а потом якобы ушли на перерыв. Через пару часов вышла врач из городского военкомата, которая всех сопровождала, и сказала, что Евгению надо подняться на третий этаж, где отменяют повестки. Когда он поднялся, то увидел там военную полицию. Евгения завели в кабинет главы военкомата и сказали, что теперь он годен и должен подписать повестку, и это обязательно:

Повестку выписали одним днем: в тот день Евгений пробыл в военкомате весь день, а примерно в 10 часов вечера мобилизованных погрузили в машину и отвезли в часть рядом с границей. В части начали обучение — курс молодого бойца — и предлагали подписать контракты. Евгений вспоминает, что новобранцам пообещали после присяги отправить их еще ближе к границе: «В части были люди, которые перемещались между частями. Они говорили, что там уже бомбят, и что мы, скорее всего, поедем как раз туда. Я жаловался на здоровье, но всем было плевать абсолютно. Было такое, что меня освобождали от постройки, но всё равно все начали беситься, мол, что ты косишь, ты какой-то плохой — возмущались очень сильно. Заставляли хоть чем-то заниматься, отправляли убираться в части. В какой-то момент я простыл, попросил таблетки, мне ответили, что если температуры нет, то им всё равно, что у меня насморк или горло болит».

В части говорили, что у границы уже бомбят, и что мы, скорее всего, поедем как раз туда

На фоне происходящего у Евгения начались проблемы с нервами. В первые дни его пребывания в части там проводили психологические тесты: «Я завалил эти тесты, и меня отправили к психиатру. Она, естественно, сказала, что я себе жизнь ломаю, все дела, выдала бумажку, сказала, что если готов пойти в психиатрическую больницу, то вот заявление — заполни и пойдешь». Ему поставили диагноз: депрессивное расстройство на фоне слабой адаптивности. Из этой части в больницу, помимо Евгения, отправили еще одного человека, который призывался вместе с ним. У того, по словам Евгения, камни в простате, гипертония, расстройства по линии психиатрии. Он тоже не прошел тесты.

Некоторых людей заставляли переписывать психологические тесты: «Командир нашего отряда поговорил с врачом и сказал, что плевать, сколько раз они будут валить эти тесты, их надо просить переписывать тесты до тех пор, пока они не сдадут. Я знаю, что люди раз 10 уже пересдавали тесты, и ничего».

Как рассказывали Евгению, его и второго мобилизованного якобы списали из части, но он в это не верит:

В больнице примерно месяц будут подтверждать поставленный диагноз, а после Евгения отправят на военно-врачебную комиссию. По его подсчетам, до этого момента, скорее всего, пройдет два месяца: «В больнице ничего не происходит. Тишина полная, просто лежим на койках и всё. Холод, условия не особо приятные, мягко говоря, но не конец света».

Когда Евгений еще находился в части, его и других мобилизованных вызвали в кабинет к командиру и потребовали написать объяснительные — полностью описать ситуацию с военкоматом: «Он сказал, что какие-то разборки уже пошли внутренние, что фээсбэшники что-то проверяют. Позже до нас дошла информация, что на нашего военкома заводят уголовное дело за взятки».

Что советуют эксперты

Часто оспариванием призыва занимаются женщины — подруги, жены, матери мобилизованных, потому что мужчины «находятся в состоянии окаменелости от стресса», отмечает волонтер «Движения сознательных отказчиков» (ДСО): «Были случаи, когда ситуация дошла до того, что человека уже мобилизовали, мы составляли рапорт, и при определенной настойчивости были случаи, когда их отпускали. Конечно, было и такое, что не отпускали, но до сих пор есть люди, которые продолжают сидеть в части и не едут на войну. Были случаи, когда военнослужащие уходили из частей, было такое, что их родственники воровали, и правильно делали. В течение двух дней со дня самовольного оставления части нет состава преступления, это чистая дисциплинарка, с которой никто связываться не будет».

Самовольное оставление части на срок до двух дней — это дисциплинарное нарушение, с которым никто связываться не будет

За эти два дня эксперт рекомендует сделать три вещи:

• оформить доверенность на близких людей;
• сходить к психиатру и получить диагноз, чтобы был предмет для разговора на военно-врачебной комиссии. Речь идет о реальном диагнозе: «Многие мобилизованные от того шока, который они пережили, из-за того, что они долгое время находились в стрессе, получили различной тяжести расстройства», — поясняет волонтер;
• обратиться к следователю в следственный отдел и письменно изложить позицию: не можете вернуться в часть, потому что у вас такая позиция. Лучше идти с адвокатом, но если его нет, хотя бы с доверенным лицом. Следователь насчет проверку и направит заявителя на военно-врачебную комиссию.

При мобилизации могут призывать с категориями годности к военной службе А, Б и В, фактически под мобилизацию попадают все мужчины от 27 до 50 лет, если это рядовые, и до 60, если это младшие офицеры, напомнил глава правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» Сергей Кривенко: «Первая волна призыва по мобилизации была в сентябре-октябре, потом она прекратилась, но мы все ожидаем вторую волну. Непонятно, когда она будет. Есть соображения, что она может быть летом, например, в августе-сентябре, но это просто соображения».

Он предупреждает, что в военкоматах обычно «давят на патриотизм»: «Ты что, не мужик, что ты бегаешь и уклоняешься», — также соблазняют деньгами и обманывают, говоря, что никакой АГС нет, и пугают уголовной ответственностью. Но важно понимать, что при мобилизации нет уголовной ответственности за уклонение, подчеркивает эксперт.