Не труд сделал из обезьяны человека, а потребление мяса — Станислав Дробышевский - «Новости России»
Отличается ли современный человек от первобытного биологически, сколько в нас «мусора» и почему мы должны взять эволюцию в свои руки, а не плыть по течению, как делали всегда, — мнение антрополога.
Подлинные прорывы в истории человечества были связаны с изобретением составных орудий труда, приручением огня, возникновением искусства, науки и религии. Технологические изменения, которые происходят сейчас, количественные, а не качественные. «По большому счету космический корабль — то же бревно, на котором плавал питекантроп, только на нем можно долететь до Луны», — считает Станислав Дробышевский, антрополог, кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, популяризатор науки.
Сколько лет человеку в его современной ипостаси?
— Ответ на этот вопрос зависит от того, кого мы согласимся признать человеком. Наши предки менялись постепенно: у папы и мамы-питекантропов не рождались дети-кроманьонцы. С точки зрения биологии человеку в его современной ипостаси 40–50 тыс. лет (так считает большинство антропологов), с точки зрения культуры и цивилизации — 5–7 тыс.
Если мы посмотрим на человека, жившего 100 тыс. лет назад, он окажется почти таким, как мы, хотя отличия будут видны. Еще заметнее они у людей, живших 200–300 тыс. лет назад. В то же время, воспитай мы такого человека сегодня, он походил бы на кое-кого из наших современников (пусть их и пришлось бы долго искать). Среди тех, кто жил 500 тыс. лет назад, мы не найдем с нами сходства.
Мы такие же, как кроманьонцы, но с технологиями
— Если говорить о биологической составляющей — инстинктах, рефлексах, базовых вещах, за 50 тыс. лет человек не изменился. Существенные трансформации происходят при смене многих поколений. Для них нужен отбор, мутации и смена условий, которая и будет стимулировать отбор. Если условия стабильны, движения нет.
Конечно, нельзя сбрасывать со счетов генетические изменения. Но, поскольку численность человечества велика, изменения происходят медленно. Исследование мозга древних людей подтверждает: мы такие же, как наши предки, жившие 50 тыс. лет назад. Если мы изобретем машину времени, перенесемся на 40 тыс. лет назад, заберем оттуда ребенка и отправим его в детский сад, школу и университет, он легко встроится в наше общество.
Я уверен, что произвольно взятый кроманьонец будет успешнее и умнее большинства современных людей, поскольку в то время был жесткий отбор на интеллект и способность его использования, на скорость реакции, память, воображение. Сейчас такого отбора нет. Можно быть не очень умным, памятливым, общительным и тем не менее выживать, потому что у нас есть общество.
Если мы сами не ускорим свою эволюцию, в ближайшее нескольких тысяч лет с точки зрения биологии люди не изменятся. В то же время на планете 8 млрд человек, и все они что-то создают, поэтому прогресс есть, но без изменений в биологии. Она остается прежней, а прогресс — технический, культурный и инновационный — идет вперед.
Потребление мяса стимулировало развитие мозга
— Переход на мясо сделал из австралопитеков, бывших по сути обезьянами (двуногими, но без орудий труда), людей. Чуть позже у нас сформировалась способность к творчеству. В целом потребление мяса вывело человечество вперед.
Можем ли мы отказаться от мяса — большой вопрос. У нас сложный мозг, он весит примерно полтора килограмма и расходует много энергии: миллиарды нейронов без конца тратят глюкозу. Где ее взять? Из мяса мозг берет ее легко, а из растений с трудом.
Если в будущем человечество найдет замену мясу, сопоставимую с ним по калорийности, потребуется еще и перестройка пищеварительного аппарата, эндокринной системы и пр.
Сахар в чистом виде — концентрат энергии, но, питаясь шоколадками, мы бы не эволюционировали. Когда кто-то переходит на подобную «диету», возникают проблемы — кариес, диабет, ишемическая болезнь сердца. Мы формировались как мясоеды — такова наша биология.
У людей как вида нет естественных стимулов к развитию
— По большому счету человечество уже решило все проблемы. В развитых странах мы видим переизбыток товаров и еды, мы выбрасываем продукты — в таких условиях люди никогда не жили.
У нас нет естественных стимулов для развития, разве что мы сами: общаясь друг с другом, мы движем нашу эволюцию. Социум мы можем изменить — создавая новые политические системы, организуя выборы, пытаясь построить лучший мир, но наша биология от этого не поменяется.
Хочется верить, что наука позволит нам сознательно и целенаправленно менять и биологическую сторону. В Третьем рейхе с этой целью применяли евгенику — получилась ерунда. Есть ли иные пути, к примеру, связанные с генной инженерией? Возможно. Чтобы двигаться в этом направлении, ее надо развивать.
> Читайте также на : «Плюнь в пробирку — и узнаешь о себе все!» Что не так с генетическими тестами?
Нам надо от многого избавиться
— Биологически люди меняются, но очень медленно. Мы видим тенденцию к исчезновению третьего моляра (зуба мудрости), малой берцовой кости, мизинца на стопе, к переформатированию функции аппендикса. Последний со временем станет железой либо просто исчезнет. И в мозге происходят изменения. К слову, в нем присутствует множество архаичных вещей. Мой любимый пример — митральный таламус — промежуточный участок, похожий на лягушку, который не выполняет никаких функций. Без него мозг работал бы лучше. У нас есть рудиментарное третье веко, железы, которые не особо используются.
В геноме человека много «мусора» — от 30 до 70%. Наши клетки и гены состоят из того, что нам досталось от древнего зверья: сохранились остатки генов спинного плавника, хвоста, подшерстка. Каждая клетка воспроизводит все это в новых копиях — бессмысленное и энергозатратное дело.
Без биологических изменений не будет и изменений социальных. Чтобы появилась цивилизация, мозг человека должен был вырасти хотя бы до килограмма (желательно до полутора). При мозге в 400 грамм, как у австралопитеков, не было даже племенной структуры, не говоря уже о цивилизации, письменности и пр. Учить шимпанзе считать логарифмы бессмысленно, поскольку его «потолок» — счет до двух-до трех. Подобные ограничения есть и у людей: как шимпанзе не может понять логарифм, так мы не можем осознать какие-то высокие концепции. Сложно вообразить, что произойдет, если устранить эти ограничения.
Чтобы пройти путь от обезьяны до человека, потребовалось несколько миллионов лет. Возможно, мы будем казаться очень ограниченными существами тем людям, которые будут жить на Земле через 2–3 млн лет.
Плавсредство питекантропа и космический корабль ближе, чем кажутся
— Мозг человека возник и развивался как универсальный орган для решения неожиданных задач. Он не специализируется на чем-то конкретном, а с учетом предыдущего опыта находит решение поставленной задачи. Поэтому мы с нашим архаичным, недалеко ушедшем от питекантропа мозгом совершаем полеты в космос. Но это количественное приращение, а не выход на новый уровень. Сначала люди ходили пешком, потом плавали на лодках, затем изобрели колесо, паровоз и, наконец, звездолет. По большому счету космический корабль — то же бревно, на котором плавал питекантроп, только на нем можно долететь до Луны.
Примеры того, когда человечеству удавалось выйти на принципиально новый уровень, совершить прорыв — создание составных орудий труда, приручение огня, возникновение неутилитарной деятельности, типа искусства, науки и религии. Изменения, которые происходят сейчас, количественные. А хочется развития.
Замечу, что мы живем в условиях ограничений, в отличие от наших предков: в их распоряжении была целая планета, множество ресурсов и время. Кроманьонцев было немного, несколько десятков тысяч, нас же 8 миллиардов. И мы потребляем все ресурсы со страшной силой: мы практически использовали нефть, которая накапливалась миллионы лет, газ, уголь. Встает вопрос: на какой энергетической платформе мы будем двигать вперед свою эволюцию?
Раньше человечество отвечало на глобальные вызовы переходом на новые источники энергии (с дров — на уголь, с угля — на нефть и газ), либо освоением новых территорий. Последние тоже закончились. Гипотетически можно осваивать дно океана или другие планеты, однако биологически мы к этому не приспособлены.
Будущее института семьи
— Моногамия существовала на всех витках развития человека. Она возникла не потому, что кто-то придумал такой концепт семьи, а потому что это оптимальная стратегия для выживания. Парная семья — оптимальная рабочая схема, которая успешно функционирует уже 10 миллионов лет (начиная с шимпанзе).
В странах с традиционными семьями рождаемость выше, а численность населения растет. Соответственно эти люди формируют будущее, потому что биологически они будут жить и предавать свои идеи следующим поколениям.
Популяции, в которых смертность превышает рождаемость, биологически неуспешны — их становится меньше, значит меньше и их влияние на окружающий мир. Какое-то время по инерции их социальное влияние будет сохраняться, но спустя три поколения от них ничего не останется. И их идеи и ценности исчезнут вместе с ними.
Мы должны взять эволюцию в свои руки
— До сих пор мы эволюционировали «как получится» — естественным образом. Возможно, мы и дальше будем так эволюционировать, и, возможно, вымрем. Палеонтология показывает, что это наиболее распространенный «сценарий» для организмов. Чтобы выжить, нужна большая удача.
Если мы разумные (sapiens) и обладаем большим мозгом, значит, должны менять себя. Мы уже начали это делать. Например, у меня плохое зрение, но я это компенсирую, используя очки. Следующим шагом должно быть рождение детей, которым очки не понадобятся, и желательно, чтобы они могли видеть еще и в ультрафиолете. Но, конечно, движение в этом направлении должно быть очень осторожным и аккуратным.
> Читайте также на : Ждет ли нас цифровое слабоумие из-за гаджетов — Андрей Курпатов
Текст подготовлен на основе выступления Станислава Дробышевского на ReForum — международном форуме о человеке в мире будущего.
И будьте в курсе первыми!
