Денис Давыдов: неравный бой против мифов - «Новости России»

Денис Давыдов: неравный бой против мифов audio/mpegДенис Давыдов: неравный бой против мифов audio/mpegВ мае 1839 года скончался Денис Васильевич Давыдов. Генерал-лейтенант, один из командиров партизанского движения во время Отечественной войны 1812 года, военный историк, мемуарист, поэт.Некий сослуживец Давыдова в предисловии к одному из последних сборников стихотворений партизана написал: "Его благословил великий Суворов: благословение это ринуло его в боевые случайности на полное тридцатилетие... Спокойствие и мир – и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете. Но повеет войною ‒ и он уже тут, торчит среди битв, как казачья пика. Снова мир – и Давыдов опять в степях своих, опять гражданин, семьянин, пахарь, ловчий, стихотворец, поклонник красоты".И лишь немногие поначалу догадались, что эти строки написал вовсе не сослуживец поэта-партизана, а он сам.Денис Давыдов родился и вырос в военной среде. Отец – бригадир Василий Денисович, командир Полтавского легкоконного полка. Однажды, когда Денису было девять лет, в гости к его отцу приехал Суворов. Гениальный полководец сказал ему про сына: "этот удалый, будет военным, я не умру, а он уже три сражения выиграет".По воспоминаниям, "Давыдов был не хорош собою; но умная, живая физиономия и блестящие, выразительные глаза – с первого раза привлекали внимание в его пользу. Голос он имел пискливый; нос необыкновенно мал; росту был среднего, но сложен крепко, и на коне, говорят, был как прикован к седлу. Наконец, он был черноволос и с белым клоком на одной стороне лба".В начале Отечественной войны Денис Давыдов, служивший тогда в Ахтырском гусарском полку, явился к князю Петру Ивановичу Багратиону с докладом: "Главнокомандующий приказал доложить Вашему Сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить". Багратион, у которого, как и положено кавказцу, нос был внушительных размеров, спрашивает у бравого гусара: "Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко; а коли на моем, так мы успеем еще отобедать"...Несмотря на малый рост, Давыдов был принят в 1801 году, в год воцарения Александра I, в Кавалергардский полк. В 17 лет уже гвардейский поручик. Это на два чина больше, чем в армии: поручик в гвардии – это капитан или ротмистр в войсках. В общем, своею военную карьеру Денис Давыдов начинал блестяще, если бы не одно "но" – его страсть к стихотворству. Он распространял среди сослуживцев и знакомых в петербургском обществе свои рукописные басни и эпиграммы. Одна из басен – "Голова и ноги" – обратила на себя внимание властей. Это саркастическое обращение подчиненных Ног к повелевающей Голове начиналось так:"Уставши бегать ежедневноПо лужам, по грязи, по жесткой мостовой,Однажды Ноги очень гневноРазговорились с Головой:"Как мы несчастны, Боже мой,Что век осуждены тебе повиноваться!.."Заключительная фраза гласила: "Смысл этой басни всякий знает"...И Давыдов оказался прав: император Александр Павлович верно понял "смысл" опуса – и вскоре остроумный поэт был переведен из кавалергардов в Белорусский гусарский полк, расквартированный в Малороссии.В 1805 году началась война с Наполеоном, и бравый Денис Васильевич так бы и прозябал в своем захолустье, вдали от войны, если бы не решился на отчаянный поступок. Однажды ночью он проник к фельдмаршалу графу Михаилу Федотовичу Каменскому, назначенному главнокомандующим. По воспоминаниям, Каменский, маленький, сухонький старичок в ночном колпаке, чуть не умер от страха, когда перед ним появился Денис и потребовал отправить его на фронт. Каменский всего неделю командовал армией – и, как говорили потом, был снят, поскольку помутился рассудком: вышел к войску в заячьем тулупе, в платке и заявил: "Братцы, спасайтесь кто как может…" В армии шутили, что он спятил после появления перед ним ночью Дениса Давыдова...Впрочем, это не более чем выдумка. Старый Каменский, против своей воли назначенный императором главнокомандующим, попросту растерялся, отдал приказ об отступлении и сдал командование армией своему подчиненному генералу Беннигсену. Александр I не стал предавать Каменского суду в уважение его былых заслуг, чина и возраста.А Денису Давыдову ночное "посещение" Каменского помогло. Анекдот на все лады повторялся в обществе. И находчивому гусару помогла Мария Антоновна Нарышкина, фаворитка императора. Вскоре Давыдов был назначен адъютантом к генералу Петру Ивановичу Багратиону.Он сражался в кампании 1807 года с французами в Пруссии, в 1809 – со шведами в Финляндии, в 1809‒1810 годах – с турками в Молдавии и на Балканах. За мужество и отвагу получил несколько наград, в том числе золотую саблю с надписью "За храбрость".А потом грянула Отечественная война, превратившая храброго гусара-поэта во всенародного любимца – предводителя партизанских отрядов, грозу наполеоновской армии. Знаменитое изображение на народном лубке Дениса Давыдова на лошади, в армяке, с окладистой бородой и с иконой на груди можно было встретить повсюду – от аристократического дома до простой крестьянской избы. И не только в России. Такой портрет, например, украшал кабинет писателя Вальтера Скотта...Кстати, по иронии судьбы, село Бородино, где произошла великая битва, предопределившая исход войны, принадлежало семье Давыдовых.А еще до этого подполковник Давыдов предложил князю Багратиону разработанный им план партизанских действий. Партизаны, по его мысли, должны были дополнять операции регулярных частей, проводить, говоря сегодняшними реалиями, разведывательно-диверсионные операции. Багратион одобрил план и доложил о нем Кутузову. Давыдов получил под свою команду 30 гусар и 80 казаков. И тогда никто не мог подумать, что идея партизанской войны, предложенная Давыдовым, ее успешное проведение, переживет века и распространится по всему миру.Позднее число армейских партизанских отрядов выросло. Их возглавляли, помимо Давыдова, Сеславин, Фигнер, Дорохов. Были и крестьянские партизанские отряды: Герасима Курина, Федора Потапова, Василисы Кожиной...Эта "малая война" была эффективной: Наполеон нес большие людские и материальные потери, была фактически нарушена связь французской армии с тылом. Подсчитано, что осенью 1812 года только за шесть недель партизаны уничтожили около 30 тысяч вражеских солдат.Кутузов в донесении Александру I, рассказывая о визите Лористона в его ставку, в частности, сообщал, что наполеоновский парламентер "более всего распространился об образе варварской войны, которую мы с ними ведем; сие относительно не к армии, а к жителям нашим, которые нападают на французов, поодиночке или в малом числе ходящих, поджигают сами домы свои и хлеб, с полей собранный, с предложением неслыханные такие поступки унять. Я уверял его, что, ежели бы я и желал переменить образ мыслей сей в народе, то не мог бы успеть для того, что они войну сию почитают, равно как бы нашествие татар, и я не в состоянии переменить их воспитание".Странные претензии. Да, в XVIII веке в Старом Свете привыкли к тому, что народ не имеет "прямого" отношения к войне. Просто неприятельские, да и подчас и свои военные их "всего лишь" перманентно грабят и насилуют. А народ молчит, как безропотная скотинка. И платит контрибуции победителям. Но Россия – не Европа. И никому, думается, не надо объяснять, как и почему война против армии "двунадесяти языков" Наполеона приняла у нас народный характер...А Давыдов, несмотря на свои подвиги, не раз испытывал на себе переменчивость фортуны. Так, в 1813 году он отбил у французов большой обоз. Но вместо благодарности был отстранен от командования отрядом, поскольку, как было сказано в докладной записке, своим самовольным маневром оголил фланг русской армии. Уже за отличия в боях во Франции Давыдов в январе 1814 года был произведен в генерал-майоры. Однако вскоре звание отобрали: дескать, военная канцелярия что-то напутала, другой Давыдов произведен в генералы. А Денис Васильевич получит свои кровно заработанные генеральские эполеты лишь два года спустя...Но слава партизана и поэта открывала перед Давыдовым двери любых салонов и собраний. Он дружил с Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Баратынским, Катениным, был членом литературного общества "Арзамас". Декабристы пытались привлечь его в свою тайную организацию. Однако Денис Васильевич не разделял их революционных прожектов, фантазий и восторгов. Он написал о видном декабристе Михаиле Орлове: "Что мне до конституционных прений! Мне жалок Орлов с его заблуждением, вредным ему и бесполезным обществу. Я ему говорил и говорю, что он своею болтовней воздвигает только преграды к своей службе, на которой он мог быть истинно полезен отечеству"...При Николае I Давыдов воевал на Кавказе, сражался в персидской кампании 1826 года, участвовал в подавлении польского восстания 1831 года. Впрочем, и новый монарх к нему относился с предубеждением. И, в конце концов, это принудило Дениса Васильевича выйти в отставку в чине генерал-лейтенанта. Он покидал военную службу с огромным сожалением: "Я, который оставляю в покое и кресты, и ленты, и чины, совсем ничего не желаю, кроме команды и неприятеля, меня не только первых, но и последних лишают".Но неисправимый оптимизм Давыдова все-таки победил: "Не позволяют драться, я тогда буду писать о том, как дрались". Он писал как воспоминания, так и работы по военной истории: "Встреча с великим Суворовым", "Встреча с фельдмаршалом графом Каменским", "Воспоминание о сражении при Прейсиш-Эйлау", "Тильзит в 1807 году", "Дневники партизанских действий", "Опыт теории партизанского действия", "Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году?".Давыдов первым попытался развеять миф о "генерале Морозе", доказав, что армия Наполеона был разгромлена еще до наступления сильных морозов:"во все время шествия французской армии от Москвы до Березины, то есть в течение двадцати шести дней, стужа, хотя и не чрезвычайная (от двенадцати до семнадцати градусов), продолжалась не более трех суток.Между тем французская армия при выступлении своем из Москвы состояла, по списку французского главного штаба... из ста десяти тысяч человек свежего войска, а по словам всех историков кампании, представляла только сорок пять тысяч по прибытии своем к берегам Березины. Как же подумать, чтобы стодесятитысячная армия могла лишиться шестидесяти пяти тысяч человек единственно от трех- или пятисуточных морозов, тогда как гораздо сильнейшие морозы в 1795 году в Голландии, в 1807 году во время Эйлавской кампании, продолжавшиеся около двух месяцев сряду... скользили, так сказать, по поверхности французской армии, не проникая в средину ее, и отстали от ней, не разрушив ни ее единства, ни устройства?Все это приводит нас к тому уверению, что не стужа, а другое обстоятельство было причиною разрушения гигантского ополчения".Давыдов специально выделяет слова генерала Гурго, адъютанта Наполеона, который говорит о том, что Березина не была покрыта льдом во время переправы французской армии. О каком же тогда "генерале Морозе" можно говорить?..И еще одно соображение. Русская армия была обмундирована еще со времен Петра I на европейский манер, так что ни о каком нашем "преимуществе" перед холодами речи быть не может. И никакие привычки и закаливание при морозе надолго не помогут.И все-таки надо сказать, что попытка Давыдова развеять миф о "генерале Морозе" не удалась – в Европе он пустил глубокие корни. Гитлеровские войска свое поражение под Москвой в 1941 году тоже оправдывали вмешательством "генерала Мороза". Оно, конечно, понятно: на миф, легенду можно списать все, в том числе и свои судьбоносные, а подчас и просто глупые просчеты. Впрочем, с тех времен изменилось немногое – миф лишь упростили для обывательского понимания, заменили словосочетание "генерал Мороз" на более емкое и краткое слово – "Россия".В этом выпуске вы также услышите:– Фарфоровый завод Гарднера.