TikTok vs УК. Илья Новиков о том, почему «законно» и «хорошо» — это не одно и то же - «Мнения»

В воскресенье, пока длился марафон с прилетом Алексея Навального в Москву, журналисты несколько раз просили меня дать им комментарии в прямом эфире, и каждый раз их вопрос звучал более или менее как: «Что обо всем этом можно сказать с юридической точки зрения?».

Журналистов можно понять, у них есть определенный шаблон работы, эфир следует равномерно делить между репликами ведущего в студии, включением с места событий и разными «говорящими головами». Причём желательно, чтобы головы не повторяли одно и то же, поэтому каждого гостя спрашиваем по его профилю: юриста — «Что вы можете сказать с юридической точки зрения?», политолога — «Что с политической?», косметолога — «Что с косметической?» и т.д. В идеале в конце должен получиться спектр разных точек зрения на одно и то же, как в притче о слепых мудрецах, щупавших слона.

К журналистам эфира поэтому вопросов нет, они работают по своей проверенной технологии. Но множество коллег-юристов сейчас публикуют аналитику в духе «в статье такой-то УИК указано/не указано то-то, поэтому действия ФСИН, полиции и суда в отношении Навального незаконны». В основном указывают на злоупотребление ФСИН полномочиями, неправильную подсудность выездного суда (Химкинский по месту задержания, а не Люблинский по месту прописки), невозможность ареста в рамках исполнения приговора об исправительных работах, многочисленные нарушения права на защиту — в разных сочетаниях. Большинство таких комментариев пишутся в поддержку Алексея. Некоторые сопровождаются призывами к адвокатской корпорации высказаться по поводу вопиющего нарушения закона.

Идея насчет протеста адвокатуры не выглядит особенно жизнеспособной, тем более, что часть адвокатов комментируют ситуацию с позиции полного сочувствия к идее как-нибудь посадить Навального. Критикуется только несовершенство техники исполнителей. Вот эмоциональный комментарий адвоката Г., которая ранее возмущалась вывозом Навального за границу как плевком в отечественную медицину и нарушением подписки о невыезде:

Мне все это кажется хорошим поводом остановиться и подумать, всегда ли уместна нормативная аналитика.

Что мы в действительности хотим сказать заявляя, что суд нарушил закон? Ну нарушил, и что дальше? Его решение должен отменить вышестоящий суд? А если не отменит? Такие вопросы возникают даже в самых благополучных в правовом отношении странах, всегда какая-то часть дел решается неправильно и не находит пересмотра до исчерпания инстанций. Но в благополучных обществах присутствует некоторый базовый уровень доверия к судебной системе в целом, к ее доброй воле решить любое дело по возможности правильно. Могут различаться взгляды на то, что именно правильно, и тогда закон становится аргументом в текущем споре и точкой приложения усилий для тех кто хочет изменить положение вещей. Иногда у них получается пролоббировать изменение закона парламентом, иногда добиться изменения судебной практики. Это не всегда бывает просто и не всегда только про закон. Решение Верховного Суда США по делу Дредда Скотта от 14-й поправки отделяет гражданская война. А 14-ю поправку от окончательной отмены сегрегации — сто лет более или менее ненасильственной борьбы и более или менее уродливых решений судов, развивавших сегрегацию. Которые принимали вполне порядочные и даже выдающиеся судьи своего времени, но исходившие из того, что плохой закон — тоже закон.

В нашем случае этого нет. Российская судебная система не может рассчитывать на презумпцию невиновности или хотя бы на benefit of doubt, когда речь идет о Навальном. Исходя из долгого опыта мы можем каждый раз заранее, еще не зная сути очередного его дела, доказательств и правовых позиций сторон, примерно сказать, чем оно кончится. И ничего не зная о конкретном судье который будет рассматривать следующее дело Навального, можно заранее знать, что он решит. Потому что судья, который мог бы решить иначе (а такие судьи есть) просто не получил бы по распределению этого дела.

Российская судебная система не может рассчитывать на презумпцию невиновности когда речь идет о Навальном

Навального попытались убить и демонстративно отказались расследовать отравление, объявили в розыск на падающем флажке испытательного срока, завели новое абсурдное дело, заранее ждали в Шереметьево, пока самолет кружил вокруг Внуково, задержали и увезли, оттеснив адвоката, арестовали выездным заседанием суда в помещении полиции. И мы правда хотим тратить время на обсуждение того, почему этот арест был не совсем правильным? А если бы арестовывавшая судья была бы не из Химкинского суда, а из Люблинского по месту его прописки, это было бы лучше, потому что менее незаконно? Или хуже, потому что общая незаконность была бы менее наглядна? А если бы Навального арестовали по выдуманному на ходу в декабре 2020 делу о мошенничестве — это было бы лучше или хуже? И почему? Давайте же поговорим об этом!

Все эти разговоры уводят нас в сторону от сути дела и позволяют подменить обсуждение того, что происходит сейчас, обсуждением того, что могло бы происходить. Это все равно, что обсуждать соблюдение обслугой концлагеря законов Третьего рейха. «Видите ли, голубчик, в данном конкретном случае, безусловно, имел место произвол, фельдфебель Мюллер не имел права забивать насмерть ногами заключённого на месте, ему следовало доложить командиру на основании параграфа...» Вы правда хотите участвовать в такой дискуссии? Историкам права тоталитарных режимов спустя десятки лет после событий такое может быть интересно. Но при взгляде изнутри ситуации это не правовой анализ, это коллаборационизм.

Говорить сейчас о юридических тонкостях — все равно, что обсуждать соблюдение обслугой концлагеря законов Третьего рейха

Ясности нашей мысли вообще вредит привычка использовать слова «законно» и «незаконно» в значении «хорошо» и «плохо», когда мы говорим о действиях полицейских и судей. В 2019 году я защищал студента ВШЭ Егора Жукова, которого сперва обвинили в организации массовых беспорядков в Москве, а когда выяснилось, что на ключевом видео был не он, тут же придумали обвинение в экстремизме. Твиттер бурлил возмущением и поддержкой. Мне почему-то запала в память одна очень молодая студентка, которая с большим убеждением говорила в камеру, что «Егора преследуют незаконно». Было очевидно, что она совершенно искренне так думает, и столь же очевидно, что она не смогла бы внятно объяснить, какая именно статья какого закона нарушена. Она просто повторяла то, что слышала от других. Что стала бы она делать, если бы Самый Главный Самый Последний Наиболее Верховный Судья авторитетно объяснил ей, что на самом деле все законно? Ну вот такой закон, девочка, так он написан. Откажешься теперь от своих слов?

Допустим, что этот Верховный Судья не лукавит, а на самом деле прав. Законы уже много раз переписывали и продолжают прямо сейчас переписывать в том числе под самого Навального. В этот раз его арестовали с нарушениями, в следующий могут сделать это если не по букве закона, то достаточно близко к ней, чтобы многие не заметили или сочли возможным не заметить разницы. Это что-то изменит? Сейчас плохо, потому что незаконно, а тогда будет хорошо? Я так не думаю. Наши представления о добре и зле не могут зависеть от последнего голосования в Госдуме.

В истории с отравлением и возвращением Навального важны факты, а не закон. Очень важно было понять, что случилось и кто это сделал. Теперь благодаря частным расследователям мы это знаем. Алексея Навального попытались убить агенты государства. Как только это вскрылось в декабре, сразу же образовались уголовное дело о хищении всех пожертвований и инициатива ФСИН об отмене условного осуждения. Это изначально компрометирует мотивы любого государственного агента, в том числе судьи, который оказывается вовлечен в такую активность.

Те, кто требует освобождения Алексея Навального только потому, что его арестовали вопреки закону, используют, наверное, самый сильный аргумент из доступных в данный момент. Этот аргумент хорош тем, что годится для переговоров с властью, по крайней мере раньше в сложных ситуациях такие переговоры иногда приводили к освобождению того или другого заложника, оформлявшемуся разными процедурными способами.

Но стоит понимать, что этот аргумент может отпасть. Прямо сейчас арест Навального незаконный, а перепост его фильма про тайный дворец Путина законный. Это может легко измениться, даже задним числом. Уличные акции криминализированы, критика власти в соцсетях быстро криминализируется, ссылки на конституцию и европейскую конвенцию в российских судах не работают, не работают запоздалые и скупые компенсации, присуждаемые ЕСПЧ.

Сейчас арест Навального незаконный, а перепост его фильма законный, но это может легко измениться

Поэтому не стоит заворачивать свои убеждения в правовую обертку. Для юриста привычна и комфортна позиция «этого хочу не я, этого хочет закон». Из этой зоны комфорта приходится выходить. Судья всегда может сказать вам, что вы неправильно понимаете, чего хочет закон, а он, судья, понимает правильно и сейчас вам объяснит. «Я хочу, чтобы Навальный был свободен, потому что...» - уязвимая формулировка. Наши «потому что» могут быть опровергнуты со временем или оказаться изначально ошибочным. «Я хочу, поэтому я буду...» - куда более конструктивный вариант. В конце концов, никто не скажет вам, что на самом деле вы этого не хотите.

Из всего что я видел за последнюю неделю больше всего оптимизма внушают тиктоки школьников, снимающих со стен в классе портреты Путина. Потому что от этого совершенно непонятно как защищаться. К взрослым можно выпустить Соловьева, к юристам Клишаса, к журналистам Пескова, заболтать, замотать, отшутиться. Школьники ничего не знают про 46-ю статью Уголовно-исполнительного кодекса, но про дворец в Геленджике они уже посмотрели. К ним можно выслать только завуча Мариванну, но ее пошлют в жопу, и про это тоже снимут тикток.