Not too little, not too late. Павел Лузин о том, почему помощь Запада может обеспечить победу Украины - «Мнения»

English version

На политико-дипломатическом фронте российско-украинской войны в последнее время произошло три очень важных события.

Во-первых, лидеры Франции, Германии и Италии после визита в Киев отказались (по крайне мере, пока) от попыток сыграть посредническую роль в некоем мирном урегулировании и, кажется, перестали выступать за «сохранение лица» России.

Во-вторых, Россия очень остро отреагировала на начало реализации Литвой решений ЕС об ограничении транзита санкционных товаров через свою территорию в Калининградскую область.

В-третьих, российская дипломатия попыталась завести разговор о прекращении войны — причем прямо с Вашингтоном, а не с Киевом. (Здесь можно оставить за скобками вопрос об адекватности этой попытки. Также можно оставить за скобками и вопрос об адекватности того внешнеполитического подхода в целом, когда стране, подвергшейся нападению, агрессор отказывает в международной субъектности и равенстве себе, а предпочитает общаться лишь с ведущими державами, к каковым относит и себя).

Важен сам факт, что Кремль пытается найти выход из той ловушки, в которую загнал себя войной, и выбор сегодня делает между поиском приемлемой для себя формулы прекращения огня и новой эскалацией. При этом угроза эскалации используется в качестве попытки принудить Запад разговаривать с Москвой и не отказываться от тезиса о необходимости «сохранения ее лица».

В свою очередь, Запад продолжает оказывать Украине военную и экономическую помощь, и номенклатура этой помощи позволяет судить о политическом целеполагании американцев и европейцев в этой войне. И несмотря на то, что в общественном мнении разных стран есть сомнения в достаточности этой помощи, а также нередко слышны обвинения в адрес Франции и, особенно, Германии в отказе от необходимых Украине поставок, все это требует объективного разбора.

Перевооружение Украины

Для лучшего понимания того, какую роль в войне играет западная военная помощь Украине и, соответственно, какова стратегия Запада в этом вопросе, стоит сравнить количество получаемых Киевом вооружений с тем, что у него было перед войной и что он смог захватить у агрессора в ходе боевых действий.

Важно понимать, что немалая часть тех вооружений, которые номинально были у Украины накануне полномасштабного вторжения России, была естественным образом не готова к использованию. Другая и тоже немалая часть была потеряна в боях с Россией или в результате массированных ракетных ударов в первые дни и недели войны. Также не стоит забывать, что даже уцелевшая военная техника требует соответствующего регулярного обслуживания, обладает конечным ресурсом и после четырех месяцев войны зачастую нуждается в капитальном ремонте. Кроме того, захваченная российская техника в редких случаях может быть сразу введена в строй и тоже предварительно требует серьезного ремонта и доукомплектования.

Как видно из таблицы, Запад не только всерьез занимается поддержанием боеспособности украинских вооруженных сил, но и, по сути, кардинально перевооружает Украину. И все это помимо массовых поставок противотанковых комплексов, переносных зенитно-ракетных комплексов, противокорабельных ракет и помимо еще даже не начавшегося американского ленд-лиза. Относительно последнего можно напомнить, что, согласно закону о ленд-лизе, только на выработку процедуры поставок отводится 60 дней с момента его подписания (а закон подписан 9 мая).

Запад, по сути, кардинально перевооружает Украину

Более того, в том, что касается ствольной и реактивной артиллерии, решающую роль играет не столько даже количество орудий, сколько количество снарядов к ним. И если исходить из того, что Украина каждый день войны расходует 6000 снарядов основных калибров, 122 и 152 мм, и запасы этих снарядов официально близки к исчерпанию, значит — при суммарном расходе порядка 750 тысяч снарядов, их запас накануне войны вряд ли сильно превышал 1 миллион штук.

К слову, Россия со своим ежедневным расходом в 60 тысяч снарядов тоже должна столкнуться с их дефицитом уже в ближайшие месяцы. Это следует из того, что при гораздо менее интенсивных боевых действиях и кратно меньшем расходе снарядов в ходе чеченских войн их дефицит начался уже летом 2002 года, после 56 месяцев боевых действий (12.1994–08.1996 и 08.1999–07.2002). Конечно, мы не знаем, какими темпами за прошедшие 20 лет эти снаряды Россией производились, но в 2014 г оду было решено заняться восстановительным ремонтом того, что было произведено ранее, включая и советский период. Темпы такого восстановления были на уровне 570 тысяч различных снарядов в год (закупка такого же числа новых снарядов обошлась бы примерно в 40 млрд рублей), то есть к началу 2022 года Россия могла отремонтировать примерно 4 млн штук.

Россия при ежедневном расходе в 60 тысяч снарядов должна столкнуться с их дефицитом уже в ближайшие месяцы

В таком контексте становится очевидным, что 220 тысяч снарядов, поставляемых сегодня к одним только 108 гаубицам M777, или 36 тысяч снарядов, поставляемых к партии гаубиц L119, — это весьма солидная помощь. Тут стоит также учесть, что это только первые пакеты военной помощи, а точность, дальность и эргономика поставляемых Западом вооружений превосходят эти параметры у российских систем.

Из таблицы также видно, что пока Украине не поставляется ударная авиация, за исключением некоторого количества ударных вертолетов Ми-24 и запчастей, позволяющих поддерживать украинский парк самолетов МиГ-29. Это связано с тем, что переобучение пилотов на новую технику, обучение наземного персонала и подготовка инфраструктуры обслуживания даже при максимальных усилиях требует многих месяцев. А распылять ресурсы на то, что не может быть готово к использованию в течение нескольких недель - нерационально. То же самое, к слову, касается и американских, британских или немецких танков. При этом, разумеется, речь не идет об ударных БПЛА, которые поставлялись и поставляются по контрактам и в рамках помощи — у Украины есть и подготовленные пилоты, и соответствующая инфраструктура для их обслуживания.

Сегодня также очевидна острая потребность Украины в продвинутых системах ПВО/ПРО средней дальности, которые будут эффективны против, в первую очередь, российских крылатых ракет, в дополнение к тому, что есть у нее в наличии. И это считается куда более насущной потребностью, нежели тяжелые танки, вертолеты или истребители, несмотря на то, что подготовка операторов таких систем, как и самих систем, также требует месяцев. Таким образом, уже осенью или даже раньше можно ожидать появления у Украины систем NASAMS от США и Iris-T от Германии (дополнительные системы Украина у Германии закупит).

Вовремя и достаточна ли помощь?

Получается, что объемы и темпы военной помощи Украине со стороны Запада в целом соответствуют масштабу той угрозы, с которой Украина столкнулась 24 февраля 2022 года. И в сложившихся обстоятельствах вряд ли можно было поставить больше вооружений в более сжатые сроки. Объективными ограничителями тут выступают два фактора.

Запад вряд ли смог бы поставить больше вооружений в более сжатые сроки

Во-первых, это произошедший после холодной войны отказ стран НАТО от работы на склад в рамках их оборонной политики — у них просто нет в запасе сотен и тысяч простаивающих гаубиц, систем реактивного залпового огня и единиц бронетехники. Это в дополнение к тому, что у Украины нет лишних тысяч квалифицированных военных, которых можно было бы массово отправить эти вооружения осваивать, пока другие квалифицированные военные сражались бы с Россией.

Во-вторых, ограничителем служит план обороны самого Альянса: нельзя просто единовременно забрать у каких-то армий стран-членов большое количество современного вооружения без серьезного снижения обороноспособности всех союзников вместе. Например, норматив по оборонным расходам в 2% ВВП сегодня выполняют только 8 из 30 стран НАТО (в 2014 году таких, правда, было всего 3). А норматив по расходованию минимум 20% оборонного бюджета на новые вооружения выполняет 21 страна-член НАТО (в 2014 г. таких было только 7). Сетовать же на то, что далеко не все союзники оказались достаточно дальновидными в предыдущие годы и не тратили достаточно средств на свою оборону — это лишь проверять крепость своего заднего ума. Есть только то, что есть.

Чего хочет Запад

Исходя из всего вышесказанного, можно вполне четко определить, какие цели и задачи ставит для себя Запад в нынешней войне. В целом, поддержка Украины преследует целью победу Украины в этой войне. Основными критериями этой победы, очевидно, являются сохранение ее государственности и потенциала для устойчивого социально-экономического развития на долгосрочную перспективу.

В прикладном измерении военная помощь Украине, которая в ближайшие месяцы будет только увеличиваться, призвана для начала блокировать российскую угрозу на всех направлениях: на востоке, юге, севере и северо-востоке. Также она призвана помочь Украине максимально перемолоть российский военный потенциал в рамках оборонительных операций. И тут важно понимать, что масштабные наступательные операции с тем, что у Украины уже было к маю-июню, могли где-то российские войска и отодвинуть, но, скорее всего, позволили бы России лучше сохранить свою армию и ресурсы. Более того, такой подход сокращает, хотя и не снимает полностью, возможности Москвы по эскалации конфликта с вовлечением в нее новых государств от Молдовы до стран Балтии или Финляндии.

На следующем этапе речь, вероятно, пойдет уже о купировании российской военной угрозы: о сокращении возможностей для обстрелов украинских городов и инфраструктуры и проведения любых наступательных операций. И в перспективе — о ее окончательном нивелировании, причем как для самой Украины, так и для Европы и государств постсоветских государств. В последнем случае уже обновленный военный потенциал Украины будет дополнять те западные санкции, которые уже приняты и выполняются, либо начнут выполняться в ближайшие месяцы и которые еще только предстоит принять.

При этом речь не обязательно должна будет идти о попытках поскорее выбить Россию из Донецка, Луганска и Крыма. Напротив, медленное удушение России вкупе с развитием Украины на фоне ее нынешнего патриотического подъема с большей вероятностью приведет к тому, что Россия сама откажется от захваченных территорий. И острый ресентимент по крымскому и, шире, по украинскому вопросу, похожий на тот, что был в обществах Франции и Германии по вопросу Эльзаса и Лотарингии в XIX – первой половине XX вв., в российском обществе просто перестанет получать подпитку.