Из астрологов в радикальные исламисты - «Иностранная пресса»

Джейкоб Сигл | The Daily Beast

The Daily Beast публикует некролог Мана Харона Мониса - человека, в понедельник взявшего заложников в сиднейском кафе Lindt Chocolate и убитого в ходе штурма.

В его жизни было "мало значимого, если не считать его насильственной смерти", пишет Джейкоб Сигл. "Дело в том, что шейх Манн Харон Монис был жуликом. Это был фальшивый шейх, который пользовался вымышленным именем, проповедовал о религиозных добродетелях, одновременно борясь с обвинениями в сексуальных преступлениях и убийстве. Он творил насилие во имя "Исламского государства", радикальной исламистской группировки, ведущей боевые действия в Ираке и Сирии, но даже эта связь, похоже, существовала в основном в его собственной голове... Мониса называли террористом - "одиноким волком"... Но одинокий волк - это персонаж романтический, а Монис, судя по всему, был несчастным, психически неуравновешенным приставалой и сексуальным преступником", - говорится в статье.

"Это был радикальный исламист, подрабатывавший астрологом, моралист, которого обвиняли в организации убийства бывшей жены, политический беженец, возненавидевший страну, которая его приняла. Хотя он претендовал на сан шейха, ни одним из необходимых для этого качеств он не обладал. Зато его послужной список сексуального преступника был настоящий - документальные подтверждения есть у австралийской полиции".

Автор отмечает, что близкие к "Исламскому государству" пользователи социальных сетей, узнав о сиднейских событиях, отнеслись к действиям Мониса "настороженно" и "дистанцировались" от него. Как писал аналитик Дж. М. Бергер, у них возникло подозрение, что речь идет о "шиитском заговоре": Монис от рождения принадлежал к шиитской ветви ислама и в суннизм перешел лишь "недавно", отмечает The Daily Beast, причем избрал "самое антишиитское течение из всех существующих на планете. Это все равно что стать чернокожим членом Ку-клукс-клана или евреем-нацистом... И это лишь самый яркий пример психических расстройств и ненависти к себе, в которые был погружен Монис. Каждая отдельная грань его личности, казалось, находится в состоянии войны с любой другой".

"Чего в случае Мониса было больше - идеологии или умопомешательства? Неизвестно. Но ясно, что подстрекательство джихадистов и одолевавшие лично его бесы друг друга не исключали, а, по всей видимости, подпитывали", - заключает Сигл.