Почему Саркози был готов действовать даже в одиночку - «Иностранная пресса»

Рудольф Балмер | Die Presse

Военная операция в Ливии является для Франции возможностью вернуть себе главенствующую роль в Северной Африке после провала в Тунисе и Египте, пишет Die Presse.

"Уже дважды президент Франции Николя Саркози ставил своих западных партнеров в ходе ливийского кризиса перед фактом: 14 дней назад, когда Запад раздумывал над формулировками, Париж признал в качестве единственной законной власти в Ливии Национальный переходный совет", - отмечает автор публикации Рудольф Балмер.

А после решения Саркози провести военную операцию против сил Каддафи для предотвращения резни в Бенгази союзникам оставалось либо присоединиться к нему, либо остаться в стороне. Саркози вовремя увидел возможность заполнить вакуум, который грозил образоваться из-за нерешительности США открывать третий фронт на фоне вызывающих неоднозначные оценки кампаний в Афганистане и Ираке, говорится в статье.

Для Парижа военная операция против ливийского режима дала возможность подлатать репутацию после того, как он "проворонил" восстания в Тунисе и Египте, а также в свете компрометирующих связей с арабскими диктаторами.

Сегодня известно, продолжает автор, что Саркози в случае необходимости был готов действовать в одиночку. Кроме того, Париж подчеркнуто дистанцируется от демонстрируемого Берлином пацифизма, который обличается во французской прессе.

"Однако за солидарностью с критиками ливийского режима не в последнюю очередь стоят вполне определенные интересы Франции, - указывает автор. - С Каддафи, дискредитировавшим себя как партнера, бизнес больше делать нельзя. Большинство миллиардных договоров, которые наобещал ливийский диктатор в ходе своего помпезного визита в Париж в конце 2007 года, на деле оказались пустышкой".

Не менее важно, что так называемая "арабская весна" вынуждает Париж по-новому конструировать свою внешнюю политику, пишет в заключение Балмер. С уходом Мубарака и Бен Али из французской внешнеполитической доктрины выпали два краеугольных камня, а концепция гегемонии Франции в Средиземноморье превратилась в макулатуру.