Почему наступление не наступает? Ответы на главные вопросы об украинском «контрнаступе»

Контрнаступление ВСУ, о котором столько говорили официальные лица и военные эксперты в России, Украине и на Западе, кажется, началось. При этом опрошенные The Insider эксперты настаивают, что пока правильнее говорить о «масштабной разведке боем» или «подготовительном этапе». Содержание

Содержание

Контрнаступление: началось или нет?
Что происходит на фронте прямо сейчас?
На каких направлениях будет развиваться контрнаступление?
Почему так медленно?
Можно ли сейчас судить об успехе или неудаче?
Кто несет больше потерь?
Что дальше?

Контрнаступление: началось или нет?

Наступательные действия ВСУ на запорожском направлении определенно активизировались в первую неделю июня, причем в бой вступили подразделения, проходившие подготовку под руководством иностранных инструкторов и оснащенные западной техникой: немецкими танками Leopard 2, французскими колесно-пушечными разведывательно-огневыми машинами AMX-10RC, американскими боевыми машинами пехоты Bradley.

С заявлениями о контрнаступлении выступили как Владимир Путин (9 июня), так и Владимир Зеленский (10 июня). Минобороны РФ относит начало операции на 4 июня, аналитики Conflict Intelligence Team — на 8 июня (когда появились первые подтверждения применения тяжелой техники).

При этом масштабы наступательной операции пока выглядят довольно скромно. Как отмечает польский военный аналитик Конрад Музыка, командование ВСУ задействовало только три из сформированных «с нуля» 12 бригад (личный состав девяти из них проходил подготовку на Западе), причем они используются на уровне ротных и батальонных тактических групп, то есть в ограниченном формате. Бригада насчитывает 3,5–4 тысячи человек, батальонная тактическая группа — 600–800 человек, ротная тактическая группа — 100–200 человек.

Американские БМП Bradley в украинском камуфляже
Defense of Ukraine / Twitter

По оценке полковника ВСУ в отставке, военного эксперта Романа Свитана, задействовано всего 10% от общей группировки наступления. Один из полевых командиров сепаратистов на Донбассе в 2014 году, а ныне влиятельный Z-деятель Игорь Гиркин (он же Стрелков/Рунов) полагает, что от 2/3 до 3/4 собранных для наступления сил остаются в резерве, а те, что уже участвовали в боевых действиях, вовсе не разбиты, как утверждает российская пропаганда, а сохраняют боеспособность.

Кроме того, пока на поле боя нет значительной части западной техники, переданной ВСУ: например, немецких БМП Marder, американских БТР Stryker, британских танков Challenger 2. Часть вооружений, по всей видимости, даже не доставлена или поступила уже после начала контрнаступления (шведские БМП СV90), а другая только осваивается украинскими военными на полигонах за границей (танки Leopard 1A5 и M1A1 Abrams).

Таким образом: контрнаступление ВСУ началось, но пока находится на самом раннем этапе.

Что происходит на фронте прямо сейчас?

По данным украинской стороны, за две недели наступления занято восемь населенных пунктов: Новодаровка, Левадное, Сторожевое, Макаровка, Благодатное, Лобковое, Нескучное и Пятихатки. Общее продвижение составило до 7 км в глубину обороны, освобождено 113 км² территории.

По версии министра обороны РФ Сергея Шойгу, с 4 июня ВСУ предприняли 263 атаки позиций российских войск, но «благодаря грамотным и самоотверженным действиям» подразделений ВС РФ «все они отбиты, противник целей не достиг».

Украинские войска в занятом населенном пункте Нескучное
Reuters

После активных действий 5–10 июня наступило затишье (оперативная пауза, как полагают, в частности, аналитики американского Института изучения войны). Скорее всего, первая волна завершилась, и теперь наблюдается подготовка ко второй волне атак. В ходе нее украинское командование скорректирует тактику, которая поначалу не принесла значительных успехов.

Последние несколько дней наблюдались бои за небольшой населенный пункт Пятихатки и соседнюю деревню Жеребянки по направлению на Васильевку. Это первый плацдарм (или вклинение), откуда можно развивать дальнейшее наступление на «мелитопольском» направлении. Второй плацдарм создан на так называемом Времевском выступе.

Таким образом: сейчас ВСУ продолжают ограниченные атаки, но аналитики говорят об оперативной паузе.

На каких направлениях будет развиваться контрнаступление?

Определилось как минимум три направления, где украинские войска ведут наступательные действия с вероятными оперативно-тактическими (а при удачном раскладе и стратегическими) целями. Если смотреть по карте с запада на восток вдоль сухопутной линии боевого соприкосновения, то это:

движение на Васильевку (там заняты населенные пункты Лобковое и Пятихатки);
движение от Орехова по направлению на Работино;
движение к югу от Великой Новоселки в сторону Старомлыновки.

Оперативная обстановка в зоне контрнаступления ВСУ
The Insider

Украинские источники (несколько опережая события) именуют их мелитопольским, бердянским и мариупольским направлениями (по названию конечных точек, куда могут быть направлены удары).

Успехи украинских сил сосредоточены на так называемой Времевском выступе к югу от Великой Новоселки: по направлению к Старомлыновке вдоль реки Мокрые Ялы заняты несколько населенных пунктов. Но пока это успехи тактического уровня, до главной линии обороны ВСУ не добрались, а на остальных участках и вовсе увязли в боях за передовые опорные пункты.

По словам украинского военного эксперта Александра Коваленко, на этом направлении российские войска вынуждены привлекать подразделения 127-й мотострелковой дивизии, снимая их с основной линии обороны, расположенной южнее. По информации Коваленко, российское командование начало перебрасывать резервы с левого берега Днепра в «треугольник» Васильевка — Токмак — Мелитополь, ожидая ухудшения положения. Об этом же пишет британская военная разведка.

Украинский военный эксперт Леонид Дмитриев в разговоре с The Insider обращает внимание на то, что направление главного удара по-прежнему неизвестно, соответственно, российское командование вынуждено держать в постоянной готовности значительные резервы, чтобы при необходимости бросить их на помощь.

Как минимум два направления очевидно носят вспомогательный или отвлекающий характер: это продвижение на флангах Бахмута и активность на границе с Белгородской областью.

Таким образом: несмотря на некоторые тактические успехи, прорыва фронта нигде не произошло, и пока неизвестно, куда будет нанесен главный удар.

Почему так медленно?

Самое главное, что обычно упускают из виду при разговорах об украинском контрнаступлении, — это отсутствие оперативной внезапности. После успешных операций под Харьковом и на правом берегу Днепра осенью 2022 года большинство экспертов сходились на том, что следующим направлением удара ВСУ станет Запорожская область. Именно там сейчас и разворачиваются основные события.

Второй важный фактор — контрнаступление ВСУ начато на подготовленные и укрепленные позиции. Выстроенные оборонительные линии вдоль фронта, где сейчас идут основные бои, образуют самую масштабную систему фортификационных сооружений со времен Второй мировой войны. Правда, украинские войска пока не дошли даже до первого из минимум трех созданных оборонительных рубежей (подробнее о них можно прочитать в большом материале The Insider).

Третий фактор связан с тем, что украинцы пытаются провести наступательную операцию, не обладая господством в воздухе и, по всей видимости, испытывая нехватку войсковых средств ПВО (в отличие от стратегической ПВО типа ЗРК Patriot или С-300, это установки с меньшей дальностью поражения целей, предназначенные для работы на линии фронта). Авиацию тоже применяют крайне ограниченно, за исключением ударных вертолетов, которые успешно использует российская сторона (дополнительные вертолеты перебросили в Бердянск).

Украинские военнослужащие перед уничтоженной российской БМП-2
Reuters

Есть, правда, и факторы, играющие на руку Украине, — например, форма линии фронта в районах наступательных действий: это полукруг, с внутренней стороны которого находятся ВСУ, а с внешней — силы РФ. Соответственно, при переброске сил и средств украинская сторона имеет так называемое «преимущество внутренних линий» — российская сторона будет вынуждена задействовать при прочих равных более протяженное транспортное плечо.

Еще один важный фактор, который влияет, правда, не на сами воюющие стороны, а на тех, кто пытается разобраться в потоке новостей, — асимметрия информационного пространства: украинские источники дают информацию крайне скупо и с задержкой в несколько дней (причем с таким подходом согласны не все даже на украинской стороне), а российские официальные лица и «военкоры», наоборот, «вбрасывают» гораздо больше сведений (разумеется, описывающих обстановку в благоприятном для себя свете). Во многом это, впрочем, компенсируется раздраем внутри российских сил. Скажем, Министерству обороны достается от Пригожина с Гиркиным сильнее, чем от украинских медиа.

Таким образом: контрнаступление ВСУ замедлено отсутствием фактора внезапности, слабой поддержкой авиации и нехваткой войсковых средств ПВО.

Можно ли сейчас судить об успехе или неудаче?

Еще рано делать выводы об операции в целом (и даже о ее начальном этапе), но пока украинские силы добились явно меньше того, чем ожидалось, а российские войска, наоборот, показали себя в обороне гораздо лучше, чем осенью прошлого года.

Александр Коваленко полагает, что сейчас корректнее говорить о «масштабной разведке боем», а не о «контрнаступлении»:

Это не контрнаступление, потому что задействованы совершенно не те ресурсы. Сейчас по всему фронту задействованы подразделения в количестве от взвода до роты, и в основном они оперируют в полосе обеспечения функционала разведки боем, оперативной разведки и глубинной разведки. Это отнюдь не функционал прорыва линии обороны и не функционал ударной группы. Это все говорит о том, что никакого наступления пока не началось, но есть масштабная разведка боем от Запорожской до Донецкой области.

Полковник запаса ВСУ Роман Свитан считает действия украинских войск «подготовительным этапом»:

Идет этап подготовительных операций. Убираются опасные участки для прорывов. Времевский выступ опасный, если его оставить и не срезать до Старомлыновки — опасно его оставлять в тылу, если двигаться на Азовское побережье. На бахмутском направлении тоже опасный выступ — тот, в который Пригожин российскую армию затянул, и его сейчас срезают, если будет принято решение двигаться вдоль Северского Донца на Луганск. Вот что сейчас происходит на линии фронта.

Леонид Дмитриев отмечает успешное применение российскими силами дронов-камикадзе и средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ) и радиоэлектронной разведки (РЭР). По его словам, ВСУ в этих условиях делают ставку на дезорганизацию логистических цепочек и ударам по командным пунктам (например, командному пункту 80-й мотострелковой бригады), тылам (например, складу боеприпасов в Рыково) и коммуникациям противника (например, по Чонгарскому мосту в Крыму). Здесь можно также вспомнить «прилеты» ракет Storm Shadow, вероятно, по российским штабам в Бердянске и Мариуполе незадолго до «официального» начала контрнаступления.

Спутниковый снимок последствий удара по складам боеприпасов в Рыково
Brady Africk / Twitter

Дмитриев указывает, что за первую неделю контрнаступления (с 4 по 11 июня) в два-три раза увеличилось количество уничтоженных, согласно украинским сводкам, единиц РСЗО, ствольной артиллерии, средств ПВО. Пример (правда, непонятно, насколько характерный) — задокументированное уничтожение батареи российских самоходных артиллерийских установок «Мста-С» (по всей вероятности, ракетами РСЗО HIMARS или M270). По словам российских источников, украинская артиллерия имеет преимущество над российской в точности и в первую очередь в дальности, что позволяет выигрывать контрбатарейные дуэли.

Обе стороны стремятся внести хаос в логистику и переброску подкреплений противника дистанционным минированием прифронтовых дорог и непосредственно линии боевого соприкосновения. Похоже, это приносит определенные плоды: украинские источники утверждают, что на одной из таких мин подорвался российский грузовик с боеприпасами. Правда, сами системы дистанционного минирования тоже уязвимы, например для ударов дронами-камикадзе.

Израильский военный эксперт Давид Гендельман указывает на то, что российские войска показывают себя не в пример лучше с точки зрения устойчивости боевого управления, чем в ходе осеннего наступления ВСУ под Харьковом:

Главный фактор, от которого будет зависеть исход операции, — это стойкость войск под огнем и устойчивость боевого управления. Именно это было потеряно российскими войсками на харьковском направлении, в результате чего российская группировка отступила. На данном этапе по этому параметру россияне показывают себя гораздо лучше, чем тогда, — это основная причина, почему ВСУ не добились пока бóльшего успеха. Дальнейшее зависит от количества и темпов ввода дополнительных резервов и накопления потерь в живой силе и технике с каждой стороны.

Украинские силы, насколько можно судить, сейчас вообще не используют авиацию на южном направлении. А вот российская сторона применяет планирующие бомбы и наносит удары при помощи вертолетов Ка-52.

В начале контрнаступления ВКС РФ «прославились» уничтожением трактора и комбайнов вместо танков Leopard, однако на их счету, вероятно, много и на самом деле пораженной техники.

Трудно сказать, насколько успешно украинцы противостоят российским ударным вертолетам. С 16 июня командование Воздушных сил ВСУ сообщило о поражении пяти ударных Ка-52, но независимых подтверждений потери хотя бы одного из них нет. Наверняка известно лишь о повреждении хвостового оперения одного вертолета, который сумел вернуться на базу и подлежит ремонту.

Определенно неудачным оказался опыт применения ВСУ инженерной техники, предназначенной для проделывания проходов в минных полях: потеряны сразу три финских машины разминирования Leopard 2R и одна немецкая инженерная Wisent 1. С другой стороны, украинцы, похоже, весьма успешно применяют установки разминирования (как советские УР-77, так и американские M58), следы разрыва зарядов которых видно на спутниковых снимках даже в низком разрешении.

О чем можно судить совершенно определенно, так это о том, что инициатива в руках ВСУ, а российские войска находятся в глухой обороне и даже не помышляют о сколько-нибудь крупных контрударах на этом участке фронта (хотя поступали некоторые сообщения о попытке перехватить инициативу на купянском направлении на востоке Харьковской области).

Таким образом: делать выводы об успехе контрнаступления еще слишком рано, но пока украинские силы добились меньшего, чем ожидалось, а российская сторона, напротив, показала себя не так провально, как прогнозировали независимые наблюдатели.

Кто несет больше потерь?

Минобороны РФ и лично Путин называют совершенно фантастические цифры украинских потерь.

Минобороны в официальных сводках сообщало, что 4 июня ВСУ потеряли 300 военнослужащих, 16 танков, 26 боевых бронированных машин, а 5 июня — 1600 (!) военнослужащих, 28 танков, 136 единиц другой военной техники.

Путин 13 июня заявил на встрече с «военкорами», что ВСУ за время контрнаступления лишились свыше 160 танков и свыше 360 бронемашин разных типов, или 25–30% от поставленной из-за рубежа техники. При этом он упомянул о потере российской стороной 54 танков — это в несколько раз больше, чем подтверждено независимыми источниками.

Через несколько дней на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума Путин поведал о соотношении потерь 1:10 не в пользу украинских войск и потере ими 186 танков и 418 бронемашин. Причем прямо по ходу выступления количество уничтоженных украинских танков выросло до 218.

О степени достоверности этих цифр можно судить на основе истории с пятью уничтоженными комплексами Patriot, также рассказанной Путиным на ПМЭФ.

Насколько известно из открытых источников, Украина получала всего два комплекса (батареи), а также несколько отдельных пусковых установок Patriot. Не исключено, что президент России путает комплекс с отдельными боевыми машинами из его состава. Комплекс (батарея) ПВО включает пункты управления, радиолокационные станции, генераторы, вспомогательное оборудование и собственно пусковые установки. Ракеты запускают с пусковых установок, но каждый комплекс работает как единое целое.

Впрочем, даже пять отдельных боевых машин из состава комплекса Patriot было бы трудно поразить (и тем более уничтожить) без того, чтобы это не стало известно журналистам или независимым наблюдателям.

Проект GeoConfirmed провел собственное расследование, выяснив, что в районе предполагаемой позиции ЗРК произошел всего один взрыв (тогда же американские источники заявили, что одна из машин комплекса была повреждена, но впоследствии отремонтирована на месте). Таким образом, речь не может идти даже об уничтожении пяти пусковых установок Patriot (заявленных Минобороны РФ), не говоря уже о пяти комплексах.

Наконец, 21 июня Путин сообщил, что «наши мужики наколотили» 245 танков и 678 бронемашин разного типа. При этом, несмотря на заявленные потери, неправдоподобно большие для операции продолжительностью 2,5 недели, президент России необъяснимым образом уверен в сохранении украинской армией наступательного потенциала.

На самом деле, единственная серьезная неудача ВСУ — это разгром колонны Bradley и Leopard, двигавшейся на Работино 8 июня. Почти все эффектные кадры с сожженной техникой ВСУ — оттуда. Кроме того, можно упомянуть неудачную украинскую атаку на легкой бронетехнике на населенный пункт Новодонецкое, последствия которой россияне продолжают демонстрировать.

Разгромленная украинская колонна с танком Leopard и БМП Bradley
Минобороны России / TG

В связи с этим министр обороны США Ллойд Остин сказал, что, сообщая об огромных потерях ВСУ немецких танков Leopard и американских боевых машин пехоты Bradley, россияне просто показывают одни и те же пять машин с разных углов. О том, как и зачем делаются приписки в докладах об уничтожении техники, рассказывал в интервью бежавший из России пилот ВКС РФ Дмитрий Мишов.

Глава военной разведки Эстонии Марго Гросберг полагает, что ВСУ по ходу контрнаступления потеряли менее 10% поставленной западной техники. По другим оценкам, украинские войска сохраняют 96% переданной современной бронетехники. На 18 июня отмечается потеря ВСУ пяти танков Leopard 2A6 и двух 2А4, двух «колесных танков» AMX-10RC и восемнадцати БМП Bradley.

Согласно подсчетам на основе фото- и видеосвидетельств, с 1 по 19 июня общие потери в технике ВС РФ составляют 65 единиц, ВСУ — 105 единиц. При этом значительная часть техники ВСУ (43 единицы) оставлена экипажами, но не уничтожена и не захвачена, а значит, при благоприятных обстоятельствах может быть эвакуирована и возвращена в строй. Также можно заметить, что подтвержденные потери российской ствольной и ракетной артиллерии втрое превосходят украинские (14 против 4), однако о репрезентативности такой небольшой выборки судить трудно.

Если же говорить в целом о поставленной НАТО технике, то до ее уничтожения очень и очень далеко. Визуально подтверждена потеря всего 49 из 575 поставленных танков, 27 из 500 боевых машин пехоты, 79 из 1180 бронетранспортеров, 67 из 905 минно-защищенных бронированных автомобилей.

Примечательно, что подсчеты людских потерь по сообщениям в открытых источниках показывают гибель девяти российских военных в звании подполковника и выше за две недели контрнаступления (по состоянию на 16 июня).

При этом западные союзники уже объявили о новых поставках тяжелой техники взамен утраченной. В частности, США отправляют пакет помощи с 15 БМП Bradley и 10 БТР Stryker. Здесь немаловажную роль играет выживаемость экипажей западной техники при ее уничтожении, которая гораздо выше этого показателя для советских образцов, — это означает, что спасшиеся члены экипажа будут готовы сразу идти в бой на машинах, поступивших на замену потерянным. Нидерланды и Дания профинансируют поставку 14 танков Leopard 2A4. ЕС и вовсе собирается ускорить поставки вооружений и техники, чтобы поддержать наступление ВСУ.

Таким образом: наиболее надежные данные о потерях демонстрируют, что они для обеих сторон сопоставимы, хотя считается, что обычно наступающая сторона несет втрое больше потерь, чем обороняющаяся (и подобная картина наблюдалась во время российских наступательных действий в 2022 году и зимой 2023 года).

Что дальше?

По всей видимости, ВСУ продолжат давить на одном из трех направлений в Запорожье, но вовсе не обязательно, что на одним из них и будет нанесен основной удар.

Александр Коваленко полагает, что главные силы могут ввести в «совершенно неожиданной локации».

Роман Свитан относит главный этап контрнаступления на июль и упоминает херсонское направление, то есть операцию по форсированию Днепра.

Как раз об этом, между прочим, говорил президент Владимир Путин, указывая, что разрушение плотины Каховской ГЭС сорвало планы наступать на этом участке.

Спутниковый снимок спущенного Каховского водохранилища
Planet Labs

Не исключено, что фактический спуск Каховского водохранилища откроет перспективу наступления на участке от Новой Каховки до нынешней сухопутной линии фронта — по высохшему дну. Впрочем, для этого все равно потребуется преодолеть естественную ширину Днепра, а «новая» местность может быть плохо проходимой, кроме того, там нет естественных укрытий.

По некоторым оценкам, нынешняя успешная оборона российских сил организована за счет привлечения сил и средств, которые предполагалось держать в резерве. Соответственно, если (когда) украинские войска подойдут к первой главной линии фортификационных укреплений, то заполнять и удерживать ее придется уже изрядно потрепанным в боях частям. Тогда и станет ясно, насколько российским войскам хватает выучки и дисциплины удерживать оборонительные позиции и не терять управляемость.

Эксперт британского Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) Джек Уолтинг пишет:

Российские подразделения в настоящее время ведут бои с подготовленных позиций, и их инфраструктура управления и контроля в основном не повреждена… Однако, если российские части будут вынуждены изменить позицию, из-за плохой подготовки и дисциплины оборона может стать нескоординированной и подверженной обрушению. Для создания таких условий от украинцев потребуются значительные усилия, чтобы заставить русских двигаться. Украина может попытаться создать такую ситуацию, но на нее нельзя рассчитывать.

При этом конечная цель всей операции не составляет никакого секрета: это попытка рассечь российские силы в Украине, выйти к Азовскому морю и изолировать Крым. Пока что ВСУ далеки от нее.

Таким образом: пока украинские войска продолжат давление в Запорожье, но эксперты ожидают, что рано или поздно ВСУ выберут какое-то конкретное направление для внезапной попытки прорыва фронта.