Почему партизанская война в Ираке не стала движением сопротивления - «Иностранная пресса»

Людовик Монра | Le Temps

Иракцам, решившимся взяться за оружие, чтобы сражаться с подразделениями коалиции, казалось, что все очень просто: достаточно убить определенное количества американских солдат, чтобы общественное мнение и политический класс заставило Белый дом вернуть своих "парней" домой. Так уже было после гибели 241 солдата в Бейруте в 1983 году и 29 солддат в Могадишо в 1993 году. США представлялся этаким бумажным тигром, неспособным выносить людские потери.

Но 10 месяцев спустя эти расчеты показали свою несостоятельность. Несмотря на гибель 365 американских солдат в Ираке (это больше, чем США потеряли за предыдущие 19 лет), большинство американцев по-прежнему поддерживает военную интервенцию. Более того, за каждого убитого американского солдата повстанцы заплатили 40 своими жизнями. К концу января 2200 человек из них погибло, более 7500 - попало в плен. Чем объяснить подобную неудачу?

Во-первых, эта партизанская война не является выражением народной воли. Она не превратилась в движение сопротивления - даже в региональном масштабе. Атаки, совершаемые в Ираке, - дело рук небольших групп численностью от 5 до 25 человек. Эти группы делятся на несколько типов: неимущие или бунтарски настроенные юнцы, часто получающие деньги за свои акции и возглавляемые кадрами бывшего режима; члены преступных банд, "работающие" за плату или защищающие свои интересы; иностранные боевики-исламисты, которые ориентируются на мечети, контролируемые имамами интегристского толка.

Эти различия заведомо исключают существование какого-либо централизованного командования, хотя основные кадры партии "Баас", армии и секретных служб сформировали некую руководящую структуру. Партизанская война лишена позитивной мотивации (население одинаково боится и реванша баасистов, и прихода к власти исламистов), и ее единственным "нервом" являются деньги.

Вербовщики циркулируют по "суннитскому треугольнику", предлагая денежное вознаграждение за совершения таких акций, как участие в "стихийных" манифестациях ( 5-10 долларов), сбор разведданных (25-100 долларов) и теракты (в среднем 500 долларов).

Однако деньги сами по себе не могут завоевать сердца людей, тем более что коалиция предоставляет некую перспективу. Страх стать жертвой доноса и стремление избежать лишнего риска сильно ограничивают возможности вербовщиков. От атак мятежников гибнет в два раза больше иракцев, чем солдат коалиции. Все это делает партизанскую войну непродуктивной и сокращает ее шансы на продолжение.

Во-вторых, партизанам не удалось развить активность, достаточную для перехвата инициативы. В июне они совершали в среднем до 25 атак в день (5 раненых, 0,5 убитых американцев), в период с сентября до середины ноября они стали совершать до 45 ежедневных атак (18 раненых, 3 убитых), но затем темп стал резко снижаться: середина декабря - 20 атак в день (9 раненых, 0,6 убитых), конец января - 17 атак (5 раненых, 1 убитый).

Избранная тактика тоже продемонстрировала свои недостатки. Засады с применением стрелкового оружия, которых летом было много, оказались слишком рискованными и в конечном счете малоэффективными, в то время как более безопасные минометные обстрелы "давали" лишь 5% потерь среди солдат противника. Использование самодельных взрывных устройств нанесло американцам серьезные потери, но в 80% случаев эти устройства заблаговременно обезвреживаются.

Наконец, что касается стрельбы по вертолетам, показавшей наибольшую эффективность в тактическом плане, то такие обстрелы трудно проводить с достаточной частотой.

Поэтому подобные атаки влияют на действия коалиции в минимальной степени. Даже 20 ежедневных засад - это мало с учетом того, что каждый день по Ираку перемещается от 1500 до 2000 американских военных колонн. Американцы не прекратили прилагать огромные усилия по обустройству послевоенного Ирака. Быстрое восстановление иракских вспомогательных сил повысило их свободу действий, дав возможность сосредоточиться на наступательных операциях. Атаки и диверсии нарушили лишь функционирование инфраструктур.

В-третьих, партизанам не удалось использовать в столкновении с войсками коалиции свои преимущества в информационной войне. Хотя на 90% атаки совершались только в зоне "суннитского треугольника", повстанцам удалось создать впечатление, что они происходят по всей стране. Но даже самые громкие акции не возымели того эффекта, на который были рассчитаны.

Около 20 терактов, совершенных камикадзе с использованием начиненных взрывчаткой машин, унесли жизни 330 человек, в том числе 28 солдат коалиции. Однако ни одно правительство не отозвало из Ирака своего военного контингента, а "уход" ООН из страны поставил в смешное положение тех, кто требовал, чтобы этой организации отводилась ведущая роль.

К тому же повстанцы не поняли, что концепция "нулевых потерь" погибла вместе с башнями Всемирного торгового центра. В США не произошло корреляции между увеличением потерь и состоянием общественного мнения: опросы компании Gallup показывают, что большинство американских граждан продолжали поддерживать операцию в Ираке и осенью, когда потери резко возросли. Более того, поимка Саддама Хусейна дала возможность продемонстрировать зримость успехов коалиции.

Таким образом, поражение партизан сегодня очевидно. Несмотря на дорогостоящую вербовку, ряды повстанцев не растут: их остается около 5 тысяч. Наиболее способные командиры и организаторы на местах убиты, захвачены или преданы своими же соратниками. Даже в суннитских "бастионах" шейхи призывают к сотрудничеству с коалицией, а имамы проповедуют терпение. Конечно, прибытие в Ирак необстрелянных войск дает повстанцам некоторые шансы, но уже сегодня безопасность в Ираке находится в руках иракских полицейских, жандармов и военных.