"Моя совесть чиста. И все же они пришли за мной" - «Иностранная пресса»

Антон Трояновский | The New York Times

"В течение четверти века Иван Павлов защищал ученых, журналистов и других людей, попавших в чрево того, что он называет российским "левиафаном" - "государства безопасности", происходящего от советского КГБ. Апеллируя к общественному мнению, ему иногда удавалось помочь своим клиентам избежать худшего. Теперь левиафан грозит проглотить Павлова. В апреле он взялся за одно из своих самых резонансных до того момента дел: обвинение в экстремизме организаций, возглавляемых заключенным в тюрьму лидером оппозиции Алексеем Навальным. В считанные дни Павлов был арестован. Теперь он сам стал символом ширящегося все более наступления на инакомыслие со стороны российского государства", - пишет The New York Times.

"Одно дело - защищать клиентов от произвольной власти государства; и совсем другое, как обнаружил Павлов - чувствовать, что она направлена против него самого. История Павлова - одного из самых известных российских юристов и активистов за свободу информации - это история о том, как быстро изменилась современная Россия", - говорится в статье.

"Я чувствую эту несправедливость, эту ужасную несправедливость, - сказал Павлов в интервью на прошлой неделе, кажется, все еще потрясенный тем, как быстро изменилось его положение. - Моя совесть чиста. И все же они пришли за мной".

50-летнего Павлова освободили из-под стражи до суда, сообщается в статье.

"Всего десять лет назад - в период, который Павлов называет "мирным временем" - его деятельность по защите прозрачности находила отклик в российском правительстве. Кремль согласился принять законы о свободе информации и правила раскрытия информации для чиновников, которые были либеральными даже по западным стандартам. Но когда реформаторы в правительстве потеряли власть, а Путин начал свой третий президентский срок в 2012 году, подозревая, что Запад замышляет его свергнуть, Павлова стали рассматривать сначала как противника, а затем, как он считает, и как врага", - пишет газета.

"Его активизм в защиту прозрачности и его работа адвокатом все больше сливались воедино. Он брался за дела людей, обвиняемых в государственной измене и других преступлениях, связанных с национальной безопасностью, и пытался прорваться сквозь секретность, которой власти окружали процессы над ними, - отмечает The New York Times. -
Некоторым идея борьбы за справедливость в печально известных политизированностью российских судах может показаться нелепой. Но не Павлову. "Такой вещи, как безнадежное дело, не существует", - говорит он, цитируя одного из своих первых наставников".

"У нас нет других судов, - добавляет он, признав, что лучшее, на что обычно могут надеяться его клиенты - это тюремное заключение, сокращенное до нескольких лет. - Мы не можем просто бросить людей, попавших в пасть левиафана".

"В 2016 году Павлов рассказал журналистам о своей клиенте на юге России, недавно приговоренной к семи годам лишения свободы за государственную измену. Ее преступление? Она написала своему другу из соседней Грузии, сделав замечание о проезжавшем в 2008 году российском военном конвое за несколько месяцев до того, как Россия начала войну со страной. Журналист спросил об этом деле Путина на его ежегодной пресс-конференции; Столкнувшись с очевидно абсурдным обвинением, Путин несколько месяцев спустя помиловал женщину, Оксану Севастиди. Урок для Павлова заключался в том, что для него самой эффективной стратегией является заставить власти выглядеть мелочными и некомпетентными", - говорится в статье.

"С другой стороны, искреннее возмущение может быть и контрпродуктивным. "Этот левиафан всегда хочет выглядеть очень серьезным и жестоким, - говорит Павлов. - Чем больше вы осуждаете Россию за нарушение прав человека или фундаментальных норм и тому подобного, тем больше Россия отвечает: "Ага, это мы".

"В процессе Павлов превратился в одного из самых известных противников могущественной внутренней разведки России, Федеральной службы безопасности или ФСБ. Агентство возглавило недавнее наступление на оппозицию, говорят аналитики, и попыталось провести покушение на Навального в прошлом году (Кремль отрицает, что власти сыграли какую-либо роль в отравлении Навального или что проводится организованная кампания против оппозиции). Павлов пытается понять мировоззрение и мотивы ФСБ, которую Путин возглавлял в 1990-е годы. Он отмечает, что ее сотрудники, которым по закону запрещено выезжать за границу, считают любые контакты между россиянами и иностранцами подозрительными".

ФСБ также стоит за его нынешним сложным положением, реализуя давно ожидаемую расплату, говорит Павлов. По его словам, решение заняться делом Навального, в ходе которого власти пытаются объявить вне закона организации оппозиционного лидера как экстремистские, потенциально подвергая тысячи сторонников судебному преследованию - подтолкнуло высокопоставленных чиновников к действиям против него, - пишет The New York Times. - Официально в отношении Павлова ведется расследование по подозрению в разглашении секретной информации по делу о государственной измене в отношении другого клиента, бывшего журналиста Ивана Сафронова. Предполагаемые преступления: публикация обвинительного документа ФСБ против Сафронова и сообщение журналистам псевдонима свидетеля против него".

"Эти подробности могут обнародоваться, настаивает Павлов, потому что они не составляют государственной тайны. Таким образом, это дело является проверкой того, смогут ли шаги Павлова по борьбе с секретностью пережить последнюю волну репрессий в России. И это может определить его профессиональное будущее: если он будет осужден, ему грозит 480 часов общественных работ и он потеряет возможность заниматься юридической практикой".

"Он полагает, что нынешнее состояние неопределенности может продлиться год или больше. Опасность, по его словам, заключается в том, что общественность становится невосприимчивой, что подталкивает правительство действовать с еще большей безнаказанностью. "Болевой порог людей стал намного выше, - указывает он. - Они стали менее чувствительны к плохим вещам, которые делает государство".